Не успела задать свой вопрос, как Виктор начал визжать, словно маленькая девочка. Забрал контроль над телом и забился в угол лифта с прикрытыми от страха глазами.
Наверное, я зря попыталась доказать Виктору, что лифт достаточно крепкий. Кто мог знать, что после того, как начну прыгать на месте, он так сильно психанёт?!
После короткого сигнала дверь распахнулась. Психованный Виктор выбежал в коридор. Его ноги дрожали. Он пытался отвлечься при помощи ругательств, направленных в адрес людей, спроектировавших этот прекрасный лифт. Не знаю, чего он так нервничает. Мне понравилась поездка. Было очень красиво.
Мы остановились возле кабинета с табличкой, где было написано имя тёти Виктора – «Мария Кросс». Она уже давно хотела уволиться из учебного заведения и вернуться к практике, но ей требовалось приличное помещение. Чтобы можно было встречаться с семейными парами, не испортив первое впечатление.
Наши разговоры с Виктором привлекли внимание, и мы сразу замолчали. Открылась дверь соседнего кабинета, на которой висела табличка – «Ева Опал».
– Привет. С кем ты тут разговариваешь?
– Сам с собой, – ответил Виктор.
Невысокая девушка с чёрными, как смоль, волосами, смотрела на меня с нескрываемым любопытством. Она была очень красивой, даже слишком. Спортивная фигура очень хорошо гармонировала с классическим костюмом. Юбка находилась в напряжении от мышц на ногах, а блузка под пиджаком и вовсе была расстёгнута, демонстрируя пышную грудь.
Но не достоинства молодой девушки привлекли моё внимание и заставили моё сердце колотиться, как бешеное. На шее у неё висел изящный кулон. Только небольшая часть его выглядывала из-под блузки. Но я сразу узнала тот самый кулон, который видела на фотографии погибшей Елизаветы Наумовой. В документах было сказано, что его сделала её мать. Это ручная работа. Единственный и неповторимый экземпляр.
Я едва могла верить своим глазам. Это какая-то злая шутка? Кто-то играет со мной? Или я схожу с ума? Начинаю видеть галлюцинации, как и моя вторая личность?!
Очередное совпадение было невыносимым. Мои шестерни вращались, моё сердце колотилось. Срочно нужно принять решение, выбрать, что делать дальше. Но мой мозг был пуст, лишён всякого подобия разума или логики. Это было странное чувство, как будто я попала в ловушку сна, исход которого неизвестен, а правила постоянно меняются.
Мой разум был потерян в море мыслей. Я чувствовала, что ускользаю от реальности.
Глава 2. Допрос
Пустота пытается меня захватить. Я чувствую гнев. Но он не принадлежит мне. Это злость другой моей части. Гнев Виктора. Сфокусировавшись на чужих эмоциях, я выбираюсь из пожирающего подсознания.
Проснувшись, замечаю, что Виктор не может найти себе место. Он расплывается в удобном