Хроника событий местного значения (дни «совка»). Игорь Шарапов

лицо – грустное, задумчивое, но роль вожака обязывала его быть решительно жестоким.

      Его появление меня испугало, но некуда было деваться. Я как раз начал пересказ повести А. Гайдара «Судьба барабанщика». Леха слушал эту историю два вечера. Потом посадил меня рядом с собой во главе стола. Я начал поправляться и до окончания смены в лагере все сильнее ощущал свое привилегированное положение.

      Но судьба неотвратимо возвращала меня к проблемам.

      В один из дней прибежала испуганная Катя. Она сказала, что приехала очень высокая комиссия, моя путевка закончилась, и могут быть неприятности.

      Меня охватила паника. Больше всего я переживал, что эта плохая весть станет известна моей маме, и она прервет важную поездку.

      Схватив портфель, где у меня лежали сменное белье, я скатал в рулон нашу семейную драгоценность – верблюжье одеяло и, не отдавая себе отчета в происходящем, убежал из лагеря.

      До Ужгорода было 14 километров. Я шел, все более успокаиваясь и находя доводы в пользу случившегося. Вспомнился мне и кораблик, с которым всегда связывались мои надежды на лучшее.

      На середине пути я встретил двух подвыпивших молодых венгров. Один остановил меня, отнял портфель, толкнул в спину и сказал:

      – Элюре, жидоу…[2]

      Я пошел дальше, радуясь, что при мне осталось верблюжье одеяло.

      Венгры окликнули меня. Наверно, их заела совесть. Они положили у обочины дороги мой портфель и показали, что могу его забрать.