– Он что же у тебя, из «зеленых»? С чего вдруг «превосходительство»?
Голенкин усмехнулся в бороду.
– Ну, не всем довелось повоевать в Великой войне. Так что я для него «превосходительство» пока, а не товарищ генерал. Ничего, придет и его время. Зато хороший организатор делопроизводства, да и в прочих задачах весьма проворен.
Гость пожал плечами.
– Ну не знаю. А где, кстати, твой любимчик капитан Николаев? Ты же с ним всю войну прошёл, ещё с четырнадцатого.
Хозяин развел руками:
– А у него жена сегодня рожает, я его к ней и отпустил. Чего он тут будет в приёмной на стены лезть от переживаний?
Фон Шварц согласно кивнул.
– Да, так с ним что-нибудь нехорошее приключиться может. А как у вас сейчас с родильным домом?
Голенкин с гордостью ответил:
– Летом достроили новый большой и, главное, теплый родильный дом. С Большой земли прислали и всё необходимое оборудование, и врачей, и сестёр милосердия.
– Прекрасно. И много нынче у вас рожают?
– Только за январь трое. А так, вообще, девять офицерских жён на сносях, плюс жёны унтер-офицеров УРа, а там уже порядочное количество. Плюс роддом принимает рожать и местных жительниц, так что они там точно не прохлаждаются.
– Дело хорошее. Что-то с Большой земли роддому нужно?
Кивок.
– Подполковнику медицинской службы Горшенину нужно всегда, всего и побольше. Уверен, что список желаемого у него готов в любой час дня и ночи. Впрочем, его озабоченность понять я могу, ведь гарнизон растет с каждым месяцем, да и население прибывает на остров постоянно. Вчера вот только поезда доставили горно-стрелковый батальон полного штата и комплектации, а с ними ещё пятьдесят шесть человек переселенцев.
Фон Шварц дожевал последний бутерброд и, запив его чаем, деловито потёр руки.
– Ну-с, Фёдор Ильич, пока топится банька, не пройтись ли нам обзорно по карте острова? Что сделано, что планируется сделать и прочее.
– Охотно-с. Прошу.
Голенкин подошёл к расстеленной на большом столе карте и, начал доклад.
Алексей Владимирович слушал, кивал, задавал вопросы. Что ж, пролив Невельского не только был самым надёжным образом перекрыт для прохода японских сил, но и простреливался на значительную глубину береговыми батареями. Фактически вход в пролив Невельского был блокирован на линии бухта Тихая – залив Тык, что на полсотни километров южнее переправы на материк. Таким образом японцы не имели ни малейшей возможности прервать снабжение Сахалина со стороны материка. А значит, не могло быть и речи о том, чтобы удушить остров блокадой.
Вообще же, местность благоприятствовала обороне острова – сплошь горы да реки, холмы да овраги. Тут и там бетонные укрепления УРа, там и сям засеки и минные поля, все дороги простреливаются из всех видов оружия, включая тяжелую артиллерию.
На флангах располагались капониры дальнобойной артиллерии, совершенно неуязвимые для фронтального огня противника, но имеющие возможность вести прицельный фланговый огонь