Сухо щелкнул замок, и дверь слегка приоткрылась. Цепочку старушка из предосторожности снимать не стала. Лицо у старухи было морщинистое, худое и острое, как у хорька; маленькие, бойкие глазки обшныряли Демидыча с ног до головы. После чего старушка сказала:
– А удостоверение у вас есть?
– Есть, – сказал Демидыч и опять соврал.
Старушка вновь оглядела его с ног до головы, задержалась взглядом на добродушном лице и, поразмыслив пару секунд, откинула цепочку. Затем распахнула дверь:
– Ну входите, раз пришли.
– Благодарю вас.
Володя зашел в прихожую. Старушка закрыла за ним дверь и указала на стул:
– Садитесь здесь. В квартиру я вас не пущу, у меня не убрано.
Демидыч сел на стул. Старушка прислонилась плечом к стене, сложила тонкие руки на груди и внимательно, как следователь или прокурор, взглянула не Демидова.
– Я бы хотел задать вам пару вопросов, – начал Демидыч осторожным голосом. – Это касается вашей бывшей соседки – Елены Канунниковой.
Старуха дернула уголком сухого, морщинистого рта, что должно было означать усмешку, и сказала:
– Знаю, знаю. Ее убили.
Брови Демидыча удивленно взлетели вверх.
– Убили?
Старушка энергично кивнула:
– Да. А вы разве не знаете? Какой же вы после этого журналист?
– Э-э… Но ведь официальная версия гласит, что…
– Официальная версия может гласить все, что ей угодно, а только то, что Лену убили, я знаю точно. – Старушка откинула со лба седую прядь и победно глянула на Демидыча. – Что? Не ожидали, что я сразу возьму быка за рога? Думали, буду с вами мямлить? Нет уж. Правду так правду. И так и запишите в этой вашей статье: Лидия Никаноровна Грумская – так меня зовут – видела убийц.
Старушка усмехнулась, приподняла одну бровь и посмотрела на Демидыча сверху вниз.
– Значит, вы утверждаете, что видели убийц Канунниковой? – произнес Володя таким голосом, словно зачитывал старушке приговор. – Почему же вы, в таком случае, не сообщили об этом милиции?
Старушка фыркнула:
– С какой стати?
– Чтобы исполнить свой гражданский долг, – сказал Демидыч.
– Исполнила бы, если б они исполняли свой, – с неожиданной яростью произнесла старушка и поджала губы. – Невинных сажать за решетку – это они умеют. Моему внуку Павлику не было и двадцати, когда они его упекли. Совсем еще мальчик, глупый и неопытный. А это стерве, из-за которой он сел, почти тридцать!
– Ваш внук что, сидит в тюрьме? – осторожно спросил Демидыч.
Старушка энергично кивнула:
– Четвертый год! А эта сучка живет и благоденствует. Каждый день мелькает у меня под окном, когда идет на работу. Специально выбирает этот путь, чтобы надо мной поизгаляться! И после этого я буду им что-то рассказывать? – Старушка скрутила из сухих, тонких пальцев кукиш и сунула его Демидычу под нос. – Вот им! И вам, если вы их защищаете!
– Что вы, Лидия Никаноровна, совсем наоборот, я на вашей стороне. Я тоже не уверен, что Канунникова умерла по собственной