Старик посмотрел на молодого водителя, а потом на Айю, ответил ей, – если до утра не отвезёт кто-нибудь колокольчик на место, то этот человек помрёт, потому что шаман сделал так, на месте умершего человека. И брать с места захоронения, ничего нельзя. После сказанного, удалился в свою палату. Айя упросила несколько водителей отвезти на место злополучную вещь сейчас же. После того, как колокольчик был повешен на место, больной к утру поправился. Хотя ещё пять дней отлеживался в больнице под наблюдением врачей. Сильны заклинания шаманов и знахарей на нашей земле, – подумала она, засыпая на полчаса тревожным сном.
Утром, передав смену, она кинулась домой, на ходу накидывая на плечи меховую шубку, зависть всего медперсонала. Мех на шубку, подарил ей брат. Подойдя к крыльцу дома, посмотрела на лежащих оленей, припорошенных снегом. Пурга продолжалась, набирая силу. Перешагнув порог своей квартиры, Айя увидела на раскатанному на полу матраце, лежал больной, завёрнутый в шкуру белого медведя, крепко связанный передними и задними лапами. В комнате пахло моржовым и тюленьим жиром. Возле него, в четырёх чашках на полу, тлели кусочки шкур и ещё какого-то снадобья. Мать, сидела в положении лотоса и читала тихо, монотонно, что-то похожее на мантры. Чтобы, не мешать ей, она ушла на кухню.
Сидя на кухне за чашкой чая, она вспомнила статью, прочитанную когда-то ею в газете. В статье говорилось о Хамбо-лама Итигэлове, как бессмертного ламы в Бурятии, который более 85 лет находится в недвижимом состоянии, без вмешательства врачей, его клетки тела не разлагались и показывали то, что они не отмёршие. Она верила в это, зная силу шаманов своего края. Понимала и то, что пока все народы не смогут понять феномен Итигэлова. Пока им это не дано. Но если будет эта тайна разгадана, то современная медицина ступит в новый высочайший этап своего развития. Потому, наряду с научной медициной, она старалась перенять и медицину своего народа, которой владела её мать.
Выйдя из кухни в комнату, она открыла форточку в окне, выпуская наружу лёгкое облачко дыма от благовоний в чашках. Только к вечеру мать закончила чтение и уснула на полу у больного. Пять суток её мать лечила Семёна Орлова.
Теперь, Айя знала многое о нём, узнала кое-что на месте работы. Приезжали к ним военные люди, расспрашивали весь персонал больницы, – куда девался из морга заключенный Орлов? На заданный вопрос Шиманскому – где его похоронили? Тот предъявил им только Акт о смерти Орлова, подписанный им и ещё тремя врачами. Всем им грозили тюрьмой, сроком как у Орлова. Трясли всех. Спрашивали и Айю, но она только смотрела на людей и молчала. Её отпустили сразу, посчитав как непричастную к этому происшествию. Пурга замела все следы.
Мать Айи, после того как Орлов открыл глаза и тихо заговорил, уехала в тундру. Перед уездом, они с дочерью открыли шкуру, в которой находился Семён несколько дней, покрытый обилием жира. Айя, не смущаясь наготы тела Семёна, перенесла его, вместе с матерью, в ванну. Тщательно отмывая жир на теле Семёна,