– Как решишь, дочка. Ты уже большая и тебе скоро двенадцать лет будет. Если посчитаешь, что я чужой тебе – так тому и быть. Но позавтракать нужно. Мы с дядей Славой на дальний кордон пойдём, а ты решай, силой тебя держать не буду, – голос у Валеры был глухой, от неожиданности у него перехватило горло, он даже сутулей стал.
Завтракали молча, изредка перекидываясь репликами. Валера ничего дочери не сказал, да он и по жизни молчун был, а тут – ну что ещё добавить? Сразу после завтрака они поехали на машине на дальний кордон, там была небольшая сторожка, там и подкармливал зимой лесник оленей, а теперь хотел показать другу оленей, что немного привыкли к леснику.
А Майя осталась дома. Перемыла посуду, начала уборку в доме. Потом бросила все и села рассматривать свои фотографии – и на фотобумаге, когда она была ещё маленькая и ходила в садик, потом в первый класс он её провожал, потом выпуск в третьем классе. Везде она или с папой, или он её снимал одну. Вот она с новой куклой, вот они в городе в кафе. А сердце подсказывало – он и только он её папа, самый лучший, самый любимый. Слёзы текли сами, по щекам, по подбородку. А мама? Они с гостем говорили такое странное слово – психоз. Это что, она психическая?
К приходу папы Майя приготовила щей и начистила картошки для пюре. Когда он с другом приехали, их встретила дочка с упрёком:
– Папа, где вы так долго были? Щи давно готовы. Вам картошки отварить или пожарить?
Глава 7. Встреча не всегда происходит по плану.
– Доченька, а давай жаренную. Я сейчас переоденусь, умоюсь и помогу тебя резать. Мы с дядей Славой очень проголодались. Давай, достань сальца, порежь его меленько и высыпь в сковороду, пусть жарится на маленьком огне.
Обращение отца – доченька, подстегнуло Майю и она вдруг кинулась к папке и прижалась к нему. Хорошо, что она не посмотрела ему в лицо – у него глаза наполнились слезами. Он погладил её по голове и сказал:
– Я тебя также очень люблю, доченька. Давай, я сниму грязную одежду, запачкаешься.
Майе стало так легко, казалось, что тело стало невесомое. Она отправилась на кухню, поставила жариться шпик на сковородке и порезала салат из тех овощей, что привез гость. Папа простил её, а это главное. А мама…спросить бы у неё, почему она её бросила, почему не интересовалась столько лет? Она ведь каждый день думала – где её мама, какая она, почему её не рядом, жива ли она вообще, а она рядом была и не искала дочку. Из-за неё папу только обидела. А может, папа правильно сделал, что прогнал её?
Конечно, пережить такое Майе было сложно, эта новость была потрясением, Валера понимал чувства ребёнка и как умел, старался отвлечь её от грустных мыслей. В воскресенье с утра разбудил всех на рыбалку, а потом варили вкусную уху на берегу, дядя Слава играл на гитаре, а папа подпевал ему какие-то незнакомые песни о войне. Потом оба решили, что война никому не нужна, лучше мир. Они выпили по стопке водки и долго молчали, а Майя пошла на берег бросать камешки.
Так прошли выходные, в понедельник она