Несколько минут стояла тишина, а затем…
– Нам нужно облегчиться, – заявила Николина.
– Нет, – нахмурился я и покачал головой.
– Может, за деревьями? – продолжила она, словно не услышав меня. – Они получат по заслугам, эти грязные, мерзкие деревья. А может, им даже это понравится. – Она подскочила на ноги и хихикнула над своей вульгарной шуткой.
Я раздраженно дернул Николину за веревку.
– Нет, я сказал.
– Нет?
В ее голосе, в голосе Лу, слышалось удивление, фальшивое и неискреннее, словно она ожидала другого ответа. Меня пронзила боль и охватила ярость.
– Хочешь, чтобы мы помочились себе на ноги? Твоя собственная жена?
– Ты мне не жена.
Меня захлестнуло волной сожаления. Какие знакомые слова. Старые воспоминания. Кольцо, которое я когда-то подарил Лу, то самое, золотое с перламутровым камнем, теперь будто булыжником лежало у меня в кармане. Я носил его с собой после происшествия в «Левиафане» и хотел отдать ей. Надеть кольцо обратно Лу на пальчик, где ему и положено быть. Именно так я бы и сделал у Лё-Меланколик. Женился бы на ней прямо там, на берегу моря. Так же, как и в прошлый раз, но сейчас уже по-настоящему.
Николина по-кошачьи ухмыльнулась.
– Да, мы тебе не жена. Но… кто же мы тогда для тебя? – Молчание. Она наклонилась ко мне и потерлась носом о мой нос. Я отпрянул назад. – Знаешь, она ведь боролась, – выдохнула Николина, все еще ухмыляясь.
Я замер. Мое тело застыло. Застыло все мое существо.
– Выкрикивала твое имя. Слышал бы ты ее в те последние мгновения. Она была в ужасе. Как же это было восхитительно. Мы наслаждались ее смертью.
Ложь. Лу все еще жива. И мы освободим ее.
– Она не слышит тебя, милый. – Николина сжала губки в приторно-сладкой улыбке, будто сочувственно, и я понял, что произнес свои мысли вслух. – У мертвых нет ушей. Она не услышит твоего плача и не увидит твоих слез.
– Хватит! – резко оборвала ее Коко. Я видел, как она пыталась вырвать веревку из моей хватки, но никаких движений не чувствовал. И все так же крепко сжимал кулак. Кровь стучала в ушах. – Заткнись, Николина.
«Знаешь, она ведь боролась».
Николина по-ребячески захихикала и пожала плечами.
– Хорошо.
«Выкрикивала твое имя».
Я сделал глубокий вдох. Через нос. Выдохнул через рот. Снова и снова. Еще раз и еще.
«Слышал бы ты ее в те последние мгновения. Она была в ужасе».
Я должен был быть рядом.
«Это твоя вина. Твоя, твоя, твоя».
В эту минуту появились Бо и Селия, а Коко наконец вырвала у меня веревку. Увидев, что они снова пришли с пустыми руками, она рявкнула:
– Ничего? Снова?
Селия беспомощно пожала плечами. Бо лишь вяло поднял руки.
– А что ты нам предлагаешь делать, Козетта? Самим высрать эти жемчужины? Мы все-таки не устрицы.
– Устрицы не высирают жемчуг. – Она сердито раздула ноздри. – Тупой ты кусок…
– Дерьма? –