Не знаю, что это значит. Но прозвучал гонг. Они просто ударили кувалдой по здоровенному бронзовому кругу.
Всё, мне сразу стало легче. Бой один на один. А если я что-то умел в этой жизни, так это драться на публике.
Мой соперник побежал на меня. Будто грузовик нёсся в мою сторону. Я едва успел уклониться. Старый Герберт промчался мимо меня и врезался в прутья клетки. Один, самый ржавый, лопнул. А татуированный здоровяк зарычал от боли. По лбу побежала кровь.
Герберт пошёл в атаку, бестолково размахивая руками. Они у него длинные и толстые, захлестнёт одним ударом. Но разве так можно драться? Быстро выдохнется.
Я держал дистанцию, изучая соперника. Сильный, очень сильный. Но медленный. На теле куча шрамов, зато нет перчаток. Его здоровенные кулаки спокойно проломят мне голову.
Спокойнее. Пока я не увидел ничего, что помешает мне победить.
Пора его вымотать.
Я уклонился от волосатого кулака и пнул соперника по голени. Проще пинать столб, Герберт будто не заметил удара. Он широко расставил руки, но я ушёл от его обнимашек и ударил в спину, пока он нелепо поворачивался.
Удар неплохой, но Герберт будто не чувствовал боли.
Он повернулся ко мне и вскинул обе руки. Я отскочил назад, и оба кулака врезались в твёрдый пол… и проломили доски под канвасом, разорвал плотную ткань.
Удивляться я не стал. Левый джеб и правый прямой. Стальные шипы попали ему в голову. Старый Герберт взревел, вырвал руки и ударил. Я встретил его мощным кроссом.
И этот здоровяк пошатнулся и рухнул на колени! Теперь наши лица на одном уровне. Двойка руками! Левой ногой по корпусу! И пяткой правой ноги с разворота! Растяжки не хватало, но удар вышел на уровне.
Старый Герберт замычал, а я вскинул свой коронный – правой ногой в голову. Твёрдую, как памятник.
Нога выдержала, а вот Старый Герберт нет. Он рухнул на спину. Я запрыгнул сверху и добавил ещё несколько ударов по лицу.
Он не шевелился. Судья отпихнул меня в сторону. Победа!
Нет.
– Один! – начал счёт судья. – Два!
– Три! – проорала толпа.
Старый Герберт начал вставать. Хоть у меня и нет былой силы, но на его морду даже смотреть приятно, как её разукрасил. Пока он поднимался, я ждал.
– Четыре! Пять!
Противник выпрямился. Его глаза мутные, он не сможет драться. Сейчас он рухнет. Но нет.
Он закатил глаза… и они стали жёлтыми. Они, мать их, засветились!
– Шесть!
Он открыл рот. Кривые зубы становились всё больше. Руки раздувались, будто кто-то накачал в его мышцы воздух. С кончиков пальцев полезли мощные когти. А из башки полезли рога!
Это что за хрень?
– Семь!
Герберт зарычал так, что внутри живота у меня всё обледенело. А из татуированной спины полезли крылья. Как у летучей мыши. Только здоровенные, несколько метров в длину.
– Восемь! – считал судья, как ни в чём не бывало.
– Девять! – проорала толпа.
Старый Герберт,