Через пару гнетущих своей неизвестностью дней графиня Дориан де Бурлемон склонилась в глубоком реверансе и с бьющимся сердцем выпрямилась. Перед нею стоял король. Дарья заметила, что дверь маленького кабинета закрыта, и поняла, что осталась с государем наедине. Она почувствовала смятение, почти панический страх. До сих пор она видела короля только в окружении огромной толпы. Он казался ей каким-то ненастоящим, искусственным; он был словно актер на театральных подмостках. А сейчас она реально ощущала присутствие рядом с собой молодого человека, довольно плотного, с темными густыми волосами, присыпанными рисовой пудрой, от которой исходил тонкий аромат.
Она заставила себя поднять глаза. Людовик XIV стоял перед нею важный и бесстрастный. Казалось, он пытается припомнить имя посетительницы, хотя герцогиня де Монпансье только что назвала его. Дарья чувствовала, как холодный взгляд короля парализует ее. Его взгляд, выражавший страстное желание, был устремлен на нее. И вместе с тем, казалось, он ее не видел. Она выдержала пристальный взгляд короля и улыбнулась ему в ответ. Она должна была ждать, пока заговорит монарх, и от этого затянувшегося молчания в горле у нее застрял комок. Наконец, король решился.
– Сударыня, я вас не узнал, – немного схитрил он. – Вы сегодня не в том чудесном золотом платье, что было на вас в Версале.
– Да, сир, и мне очень стыдно, что я предстала перед вами в таком простом и далеко не новом платье. Но это единственное, что у меня осталось. Однако я пришла вовсе не жаловаться вам на свое бедственное положение, сир. Меня заботит лишь судьба моего мужа.
Лицо короля приняло ледяное выражение. Потом он вдруг все-таки улыбнулся.
– Вы сразу же решили перейти к делу, сударыня. Впрочем, вы правы. Вы мне напомнили, что королю дорога каждая минута и он не может тратить время на пустую болтовню. Однако это немного сурово, сударыня.
Она умолкла, сжав губы, чтобы удержать поток вопросов, которые готовы были сорваться с языка:
– Почему вы арестовали его? В чем вы его обвиняете? Когда вы вернете его мне?
Людовик XIV смотрел на нее с нескрываемым любопытством.
– Должен ли я понять вас так, сударыня, что вы, такая красавица, и впрямь влюблены в своего супруга?
Презрительный тон монарха, словно кинжалом, полоснул Дарью по сердцу. Она почувствовала невыносимую боль. В глазах ее вспыхнуло негодование.
– Смею заметить: древние традиции обязуют хранить верность мужчине, своему избраннику, будь