Подойдя к трупу, я откинул простыню с его головы. Под тканью оказался мужчина, приблизительно пятидесяти лет. Утонченные черты лица, которые не смогла испортить даже смерть, аккуратная испанская бородка, волевой подбородок, широкая мужественная челюсть. Его темные волосы слегка посеребрила седина, делая образ покойного каким-то по-отечески располагающим. Подсознательно же к нему хотелось относиться со всем возможным уважением и пиететом, как к мудрому наставнику, который знает ответы на большинство жизненных вопросов, или что-то вроде того. Весь внешний вид мертвеца не просто намекал, а прямо кричал о его высоком положении при жизни, и принять его за рядового клерка не получалось даже в таком виде – распластанном голышом на холодной каталке.
Без тени брезгливости положив ладонь покойнику на лицо, я попросил Дамира выйти, а сам, тем временем, начал осторожно накачивать тело покойного Силой.
Я выпустил ее уже достаточное количество, когда краем глаза увидел в дверном проеме фигуру еще одного полицейского.
– Опа, Галиуллин! А че тута происходит? Почему посторонние на объекте?
Пожилой усатый мужчина в новехоньком кителе по-свойски вошел в секционную, заложив руки за спину. Он всем своим видом демонстрировал главенствующее положение, а заодно эдакий хозяйский настрой кого-нибудь как следует пропесочить.
– Товарищ полковник, – Дамир раздраженно поглядел на преградившего ему выход полицейского – не мешайте, пожалуйста! Все согласовано с генерал-майором Суховым, и посторонний здесь по его личному распоряжению. Еще вопросы?
О как. Сухов, говоришь? А мне сказал, что сугубо под твою ответственность. Как же так, Дамир?
Услышав фамилию начальника всего и вся в этом (и не только этом) здании, усач быстро потерял весь задор, но не любопытство.
– А-а-а, ну если Сухов согласовал, тогда ладно. А этот, – кивок в мою сторону, – че делать-то собрался? Это же колдун с телевидения, да?
Майор не успел ответить, потому что я, отвлекшись на их разговор, почувствовал, как упустил критически много энергии. Само по себе это не несло никаких необратимых последствий, но если прямо сейчас, при посторонних, здесь вскочит оживший труп, всему моему тщательно выстроенному и прилизанному со всех сторон амплуа медиума придет каюк. Да и мне, пожалуй, тоже. Черт, да я даже не уверен, что Дамир бы сумел понять и принять тот факт, что я могу поднимать мертвых, что уж говорить об этом столь неудачно забредшем полковнике?! И пойдет эта присказка передаваться из уст в уста, пока не дойдет до нужных (вернее будет сказать, ненужных) людей. А потом… головой готов поручиться, что на этой планете нет ни единой страны, чье правительство сможет лояльно отнестись к тому, кто способен заставить восставать мертвецов. Вскройся этот факт, и мне до конца моих дней будет уготована участь либо подопытного кролика, либо вечного раба, либо и того, и другого одновременно. А то и вовсе на вилы поднимут, как в средние века.
Пытаясь