– Не нагнетай, – попросила я.
А надо было прислушаться.
Интуиция матерого опера – вещь посильнее «Фауста» Гёте!
Через несколько дней после отплытия жизнь на лайнере вошла в свою колею. То есть праздные путешественники, конечно, каждый день предавались все новым удовольствиям, а вот у меня потянулась рутина. На берег я не сходила, так как должна была находиться рядом с боссом, а тот редко покидал свои покои.
У Мамаева апартаменты были не чета моей скромной каютке: гостиная, спальня, столовая, кабинет и еще библиотека, подсобные помещения вроде туалета-ванной-гардеробной вообще не в счет. У него даже собственный бассейн на персональной палубе имелся, массажный кабинет, сауна, две бани – инфракрасная и турецкая, а также тренажеры. Зачем, в самом деле, выходить из такого жилища? А видами портовых городов, в которые заходила «Аркадия», ее тезка и владелец любовался с террасы и через панорамные окна своих апартаментов.
Я, конечно, немного досадовала, что лишена возможности посещать достопримечательности в городах по маршруту круиза, но утешала себя тем, что, в отличие от прочих пассажиров, в путешествии не трачу денежки, а зарабатываю их. И не сказать, что в поте лица!
Как оказалось, главной моей задачей было следить за расписанием Аркадия Кирилловича и фиксировать его выполнение (или редкие отклонения от него) в специальном журнале. День босса даже в круизе был расписан поминутно, и Мамаев практически никогда не оставался один. И днем, и ночью поблизости – необязательно в том же помещении, но не дальше, чем за стеночкой, – находился секретарь.
Не знаю, чем по ночам занимался на посту мой сменщик Вася, а я работала с документами, разбирала почту, писала письма… Если честно, работы было не так уж много, и порой я откровенно скучала.
От нечего делать рассматривала интерьеры, о чем меня особо просил Зяма, у которого не было возможности лично попасть в апарт Мамаева. Недолго думая, я просто фотографировала те помещения, к которым имела доступ, камерой своего смартфона и отправляла снимки братцу.
Если у него возникали вопросы, он мне звонил или писал и уточнял, как вот сейчас:
– А это что за блямба на стене, не понял?
– Сама еще не поняла, если честно, – призналась я, понизив голос, чтобы не услышал босс в своей спальне.
Дежурный дневной созвон с родными и близкими производился вскоре после обеда, когда у Аркадия Кирилловича по расписанию был тихий час. Сиеста, как принято говорить в тех странах, вдоль прекрасных берегов которых мы плыли.
– Но это не блямба. Какие-то доски.
Я встала из-за стола и подошла к стене, на которой помещался предмет разговора.
– Даже не знаю… Оригинальное художественное произведение «Деревянный квадрат»?
– Ближе покажи, – потребовал Зяма, и я переключила камеру, направив ее на стену. – Нет, это явно не цельная доска, вижу вертикальную линию стыка посередине… Так, теперь сбоку покажи. О! Я понял!
– Объясни, –