Кодекс Снеговика. Андрей Куц

Он и его семейство были единственными из аборигенов, кто проживал в Барханах постоянно (квартиру в городе они сдавали), поэтому Генерал был единственным из всех в курсе, что делается в поселке в будние дни. Для аборигенов Генерал был очень полезным, но управлялам он доставлял много беспокойств. Именно он настоял, чтобы канализационные канавы забетонировали, чтобы плата за электричество взималась по двойному тарифу (дневному и ночному), чтобы охранников перед сменой и после смены проверяли алкотестером. Алексей на протяжении всей недели усердно прятался от него, но Генерал взял за привычку каждый день обходить весь поселок, поэтому Алексея он непременно находил и ежедневно внушал ему назидательным тоном, что тот ничего не смыслит в управленческом деле, что его таджики дармоеды, что все деньги, которые Генерал платит из своей пенсии, пущены на ветер, и нет от коммунальных платежей никакой отдачи. Генерал не пропускал ни одного собрания, он, как и дама, садился всегда напротив стола и сверлил требовательным командирским глазом Алексея, которого в лицо называл сардонически – Лёшенькой.

      Лёшенька под этим взглядом прел и потел. Голос Генерала наводил на него уныние. Другие управлялы тоже напрягались. Безмятежным оставался только Тарас Александрович. Свою руководительскую деятельность он начинал в старательской артели и знал, как можно укротить любого недовольного из толпы. Иногда для этого достаточно взгляда, иногда слова, иногда улыбки.

      – Какие деньги, Семен Петрович? – он легко выдержал напор неморгающих черных зрачков Генерала и в конце этой непродолжительной дуэли дрогнул уголками губ в усмешке.

      Генерал тоже был не из слабых.

      – Наши деньги, – гнул он свое тем же тоном, – которые я плачу и которые неизвестно в каких канавах закапываются.

      – В каких канавах, Семен Петрович?

      – Неизвестно каких.

      – А точнее?

      – Позавчера я вашему Лёшеньке говорил, что надо дренажную канаву копать на полный метр в глубину. Черта лысого он послушался. Как была на полметра, так на полметра и осталась. Словно издевается. Такую канавку мой внук своей игрушечной лопаткой за два часа выкопает, а они весь день провозились. Работнички. Лишь бы видимость показать…

      Остальные аборигены тоже закивали головами, загудели, соглашаясь со словами Генерала. Но Тарас Александрович не поддался на общий настрой и оправдываться не собирался.

      – Во-первых, Семен Петрович. Не моему Лёшеньке, а нашему общему Лёшеньке. Во-вторых, не Лёшеньке, а Алексею Михайловичу. Давайте уж будем взаимно вежливы. В-третьих, все дренажные работы ведутся по проекту, утвержденному два года назад на общем собрании, то есть в том числе и с вашего личного согласия. Ну, и в-четвертых…, – он провел ладонью по своей голове. – Какого черта лысого вы имели в виду?

      Все рассмеялись. Лысина Тараса Александровича внушала уважение – большой голый череп с проблеском седины на висках.

      Дама