должны, несмотря ни на что, двинуть свои войска против турок с единственной целью – снова доставить грекам первенство в Иерусалиме. Иначе, думал Досифей, и быть не может: ведь известные ему благочестивые греческие цари Феодосий, Юстиниан, Ираклий и другие «великие войны вчиняли на персов для ради Православия», почему же так не поступать и благочестивым царям московским, единым теперь православным царям в целом мире? То обстоятельство, что благочестивые греческие цари, воюя с персами, в действительности воевали не только «для ради Православия», но и ради защиты и ограждения провинций своего собственного государства, которые разоряли персы своими вторжениями, и что подобного условия для русских государей, если бы они вздумали воевать из-за иерусалимских греков, вовсе не существует, – это обстоятельство совершенно было опущено из внимания пылким и увлекающимся Досифеем, когда он советовал государям начать с турками войну, «и не малую», чтобы заставить [С. 284] турок возвратить грекам отнятые у них латинянами святые места и первенство в Иерусалиме. Самый тон грамоты Досифея тоже очень характерен: в нем слышится самомнение грека, вообразившего, что он лучше и тоньше может судить и понимать истинное положение дел, нежели малообразованное и варварское, на взгляд истого грека, московское правительство, не умеющее внушить к себе даже у турок уважения и почтения. Досифей как бы стыдит его за слабость, недеятельность и малодушную уступчивость перед турками, за то, что оно на словах похваляется сделать то-то и то-то, а на деле ничего не делает…
Досифей прислал в Москву и еще две грамоты относительно святых мест: одну, писанную 2 сентября 1691 года, и другую от 28 июня 1692 года. В первой из них Досифей доводит до сведения царей, что многие из здешних вельмож удивляются и говорят: «Как терпит о Иерусалиме Москва и ни в чем не подвигнется ни молением, ниже силою?.. Святое державное ваше царствие, будучи и страшно, и грозно, и крепко, для чего терпите такое бесчестие в Православной Церкви, наипаче когда здешняя страна трепещет и боится единаго вашего честнаго имени? Мы исполнили нам должное, а Богом венчанные, и преславные, и святые ваши главы, имея о том известие, сотворите полезное, как все могущие с Богом совершить». Во второй грамоте Досифей извещает, что он получил ответную царскую грамоту, посланную к нему с Марком Константиновым, и заявляет, что он «и прочих великих престолов великие Кафолические Церкви председатели» убеждены, что о святых местах «всеконечно радети будет святая ваша держава, имея приклад приснопамятных самодержцев православных, [С. 285] которые и словами, и делами, и великими многолетными войнами потщалися, во еже держатися Святым Местам у православных, которых ни в чем не менее вы, но наипаче превосходит святое ваше царствие, понеже боятся вас и трепещут изычные и, на себя вашего нашествия бояся, шатаются»[125].
В марте 1691 года писал Досифей особую грамоту и новому Московскому патриарху Адриану. В ней он, поздравляя Адриана со вступлением на Московский патриарший
