Посещение Москвы Иерусалимским патриархом Паисием не осталось бесследным и в других отношениях. В это время русское правительство занято было мыслию учредить в Москве греческую школу, преподаванием в которой заведовал бы вполне надежный православный грек, приисканием которого оно в то время и занималось. Между тем в свите приехавшего в Москву патриарха Паисия оказался его дидаскал, старец Арсений, человек ученый и к тому же знавший русский язык, что было особенно важно. С согласия патриарха Паисия государь оставил Арсения в Москве «для риторического учения». Но, приехав в Путивль, Паисий, как мы видели, прислал на Арсения известный нам донос, вследствие которого Арсений вместо школы попал на Соловки под строгий начал. Тогда государь поручил патриарху Паисию приискать на Востоке другого православного учителя, который бы «не имел никакого пороку в благочестивой вере и был бы далече от еретиков». Паисий обещал исполнить это требование царя и в 1653 году, как увидим, прислал в Москву греческого учителя.
Приезд в Москву патриарха Паисия выдвинул у нас с особою силой и другой в высшей степени [С. 163] важный вопрос: о разности некоторых русских церковных чинов и обрядов с тогдашними греческими. Как известно, русские с течением времени порознились с греками в некоторых церковных чинах и обрядах, самые богослужебные книги их, как печатавшиеся со списков неодинаковых и не одного времени, оказались также в некоторых отношениях между собою не сходными. На это обстоятельство обращали внимание и русские, и приезжавшие в Москву за милостынею греческие иерархи. Некоторые из последних старались внушить русским, чтобы они держались одинаковых с греками церковных чинов и обрядов. Так, еще предшественник Паисия, патриарх Феофан, будучи в Москве, убеждал здесь «единомудрствовати о еже держатися старых законов греческаго Православия и древних уставов четырех патриаршеств не отлучатися». В этом же направлении и с особой энергией и успехом действовал в Москве и патриарх Паисий. Он вел беседы с самим государем о посте в святую Четыредесятницу, а с патриархом Иосифом «учинил соглашение» об этом, подавал свое мнение о времени совершения литургии и, вероятно, по другим вопросам. Но особенно важно и богато было своими последствиями знакомство Паисия с Никоном, тогда еще архимандритом Новоспасского монастыря, а потом митрополитом Новгородским. Паисий с разрешения государя нередко стал видаться с Никоном, много с ним беседовал, причем обращал внимание Никона на некоторые особенности русских обрядов, несогласные с тогдашними греческими, и убеждал его привести русские обряды в полное соответствие с тогдашними греческими. Эти беседы с патриархом Паисием произвели на Никона глубокое [С. 164] впечатление и возбудили в нем намерение и решимость, если он сделается патриархом Московским, произвести исправление русского церковного обряда в видах его соглашения с греческим.