Собрание сочинений. Том 2. Николай Каптерев

известий, даже трудно составить нам какое-либо определенное представление; что каких-нибудь правильных или постоянных сношений между русским правительством и иерусалимскими патриархами тогда вовсе не существовало[8].

      [С. 6] Указанное явление, с одной стороны, объясняется тем, что иерусалимские патриархи-арабы, зависевшие от египетских султанов, относившихся к ним подозрительно, не имели свободы сноситься не только с отдаленной и маловедомой им Москвой, но даже и с ближайшими к ним единоверными греками империи, которые в это время, вследствие подозрительности египетских правителей, почти совсем не являлись на поклонение святым местам. С другой стороны, Россия до конца XV века, то терпевшая иго татар, то раздираемая внутренними усобицами князей, не могла представляться отдаленным иерусалимским патриархам-арабам такой страной, с которой бы они имели какие-либо особые побуждения стремиться установить близкие и правильные сношения. Если со стороны русского паломника того времени было подвигом побывать в Иерусалиме, то таким же чрезвычайным подвигом было тогда и добраться из Иерусалима до Москвы. Положение дел в этом отношении совершенно изменилось, когда турки овладели Палестиной и когда вслед за тем Иерусалимская патриаршая кафедра стала замещаться выходцами-греками. Теперь посетить большую часть православных стран для иерусалимских патриархов значило не выходить из пределов той же турецкой империи, прибыть в Молдовлахию значило прибыть почти уже к самым границам России, так что путешествия иерусалимских патриархов за сбором милостыни теперь не могли уже встречать прежних почти неодолимых препятствий. С другой стороны, и положение Московского государства к этому времени тоже решительно изменилось. В лице великого князя Иоанна III Русь окончательно низвергла татарское иго, и в то же время великий московский [С. 7] князь, а потом царь, сделался единодержавным правителем всей Северо-Восточной Руси, где таким образом сложилось сильное православное царство. Иоанн III женился на Софье Палеолог и сделался как бы преемником греческих византийских императоров, так что московские государи стали с этого времени смотреть на себя как на единственных теперь представителей и защитников всего Вселенского Православия и всегда готовы были проявить это свое новое призвание по крайней мере денежными нескудными дачами на поддержку Православия на Востоке, терпящего там от постоянных притеснений иноверных. И вот уже с конца XV и начала XVI столетия в Москву начали приезжать с православного Востока просители милостыни из разных афонских монастырей и родственной Сербии, из отдаленного Синая и других мест, и чем далее, тем более увеличивался приток всевозможных просителей, так как в Москве всех их принимали очень радушно, наделяли нескудною милостыней как лично самих просителей, так и представляемые ими монастыри или архиерейские кафедры. Вполне естественно было, что Иерусалимские патриархи, постоянно нуждавшиеся в деньгах, обратили свое внимание на тороватую Москву и вслед за