Панель сменила цвет с красного на зеленый, раздался щелчок и металлический лязг.
– Домой, – прошептал я давно забытое слово. Оно казалось мне чужим и неестественным.
Я заметил, что ворота распахнулись без скрипа. Видимо, кто-то заботливо смазывал петли. Дом высился тремя этажами в глубине парка. Кремовый кирпич с годами не утратил своего цвета. По одной из стен вился дикий виноград, который некому было укрощать. Он настырно лез в широкие окна и обвивал балкон с решетчатыми перилами. Покатая крыша из терракотовой черепицы немного посветлела за время. На шпиле виднелся фамильный герб, который некому было начищать до блеска. Но все же поместье не казалось убогим. Даже в запущенном состоянии оно было величественным и внушало уважение.
– Идущий дорогой смертной тени, да не убоюсь я зла, – декламировал я, шагая к широкому полукруглому мраморному крыльцу, на постаментах которого сидели горгульи.
Статуи протягивали в мою сторону сложенные лодочкой ладони. Когда я подошел к входу, в руках тварей вспыхнули красные огоньки, ярко осветив ступени. С навеса взлетела крупная птица.
– Добро пожаловать домой.
У двустворчатой двери стоял мужчина, опирающийся на трость. Я остановился, чтобы рассмотреть его, и удивился, что дворецкий почти не изменился за те годы, которые мы не виделись. Высокий, крепко сбитый мужчина за пятьдесят, с широким лицом, которое обычно хранило выражение вежливого безразличия. И только для важных для него людей оно менялось и освещалось эмоциями. Для меня мужчина улыбнулся и слегка склонил темную голову. Тут я заметил несколько серебристых прядей, рассекающих шевелюру. Раньше их не было.
– Спасибо, что встретил, Мэйхем. – Я крепко обнял старика. – И отдельная благодарность за то, что остался после смерти хозяина.
– Рад служить, – ответил Мэйхем и добавил чуть тише: – Я предан не человеку, а Семье. И Карамазовы не погибли, мастер. Прошу, проходите.
– Спасибо, старый друг. – Я хлопнул дворецкого по плечу и вошел в холл.
Позади послышался стук трости по мраморным плитам крыльца. Этот звук казался родным. Именно он ассоциировался у меня с детством. Старик всегда был неподалеку, и стук его верной трости сопровождал каждый шаг преданного слуги. Сомневаюсь, что дворецкому и впрямь нужна была эта палка, потому как осанка у Мэйхема была отличной, а шаг – твердый. Даже сейчас, столько лет спустя, его походка была уверенной.
Просторный холл с четырьмя колоннами был практически пуст. Огромная люстра из хрусталя под потолком казалась немного тусклой, камин у дальней от входа стены зиял пустым порталом, диван и несколько кресел оказались закрыты чехлами, дубовый резной столик венчался канделябром, в котором были установлены настоящие восковые оплывшие свечи. На стене напротив висела большая плазменная панель. Рядом виднелся свернутый в рулон ковер, который когда-то лежал у подножья лестницы.
Напротив входа красовались раздвижные витражные двери, ведущие на террасу. Цветные