Говоря это, он указал на плавающий островок, смутно видневшийся невдалеке от них, и плавно скользнул в воду. Плыл он бесшумно, но греб так мощно, что за дюжину гребков добрался до островка, на который указал компаньону. Сперва он хотел выбраться на него, но потом, внезапно изменив свое намерение, чего даже сам себе не мог объяснить, он снова соскользнул в воду и направился к другой чинампе, которую смутно рассмотрел на некотором удалении. Было очень хорошо, что он повиновался интуиции, не давшей ему высадиться на первый остров, потому что, добравшись до соседнего и растянувшись на нем под укрытием росшей там высокой травы, он услышал частые удары весел и звук негромкого, но ясно слышимого разговора, доносившегося со стороны того островка. Он вздрогнул, услышав свое имя и имя своего отца. Звук далеко разносился над спокойной водой, и это убедило его в том, что ищейки верховного вождя идут по его следу.
Не дожидаясь, пока его опасения получат дальнейшее подтверждение, Уэтзин быстро пополз по островку, едва не упершись в стену легкой, покрытой травой хижины, служившей жилищем его владельцу. Тот услышал его и окликнул. Уэтзин быстро добрался до воды, спустился в нее и поплыл, а хозяин выскочил из хижины, продолжая орать – юный тольтек очень хотел бы, чтобы тот замолк. Скоро он добрался до следующего острова и нашел привязанное к нему каноэ. Едва он сел в него и отчалил, хозяин, разбуженный криками, прибежал к месту, где оно было привязано. В следующий момент, когда он обнаружил пропажу, его крики добавились к остальным. К счастью, каноэ так далеко отплыло после могучего толчка Уэтзина, что скрылось в темноте с глаз хозяина, который не смог увидеть ни того, кто его похитил, ни того, куда он поплыло.
Уэтзин тихо лежал на дне хрупкой посудины, пока та двигалась, а потом осторожно поднялся и стал наощупь искать весло. К его разочарованию, его не было. Хозяин был осторожен и уносил его в хижину, и теперь беглец, завладев лодкой, не мог никуда плыть. У него оставались только руки, и он, встав на колени, стал грести ладонями. Это было медленно и утомительно. Более того, это было довольно шумно. Чувства юноши были обострены, и ему казалось, что плеск обязательно достигнет ушей его преследователей.
Он добился хорошего результата и был измучен столь непривычными усилиями, но надеялся на спасение. Внезапно он услышал голоса за спиной, которые быстро приближались, и пал духом – в своем положении он был беспомощным. Со страхом слышал он приближавшиеся звуки – говорившие двигались прямо к нему, так что он не мог избежать того, чтобы быть обнаруженным, если останется в каноэ. Но в этот момент ухо его уловило нечто, вызвавшее моментальное облегчение, отчего он едва не закричал от радости. Голоса принадлежали мужчине и женщине, говорившим на тласкаланском диалекте.
– Хо, рабы! – крикнул он повелительным тоном, когда другое каноэ приблизилось к нему.
Гребля прекратилась, и мужской голос тоном, выражавшим покорность, произнес:
– Да, господин мой.
– У