Спит море в синем шарике. Оно угомонилось, посветлело, в нем отражается кривоватая рама и снежная сетка веток за окном. Желтая птица над волнами сонно машет крыльями…
И я сплю. На одеяле, под ладошкой, лежит калейдоскоп, ноги упираются в игрушечную плиту: кастрюльки и ковшички позвякивают, когда я ворочаюсь. Проигрыватель рассказывает какую-то сказку про двух братьев и сокровища, и сладкую далекую Персию… Шшшшшшшшшш… Еще немножко, еще чуть-чуть поспать…
Три сна
Сон первый
Каменные псы охотились за мной. Я видела, как они оживали: как вздрогнули их мускулистые тела, приросшие к колоннам, как куски желтоватой штукатурки отвалились от их морщинистых щёк. Псы пыхтели где-то совсем рядом, бежали, цокая лапами по полу, касаясь носами моих следов.
Нужно было спрятаться. Я кружилась в анфиладах комнат, расползавшихся в разные стороны, открывала двери на улицы и в новые, смешанные пространства, в дали которых угасало голубоватое небо.
В длинном мраморном саркофаге, похожем на ванну, кто-то есть. Бледный лысый человек живёт в его нефритовых водах, ворочается на дне, выпуская из большого рта стайки пузырей. Лысый хватает меня за руку, затягивает к себе, гладит по голове мокрой ладонью. Не бойся, не бойся, ныряй со мной, собаки тебя не найдут, почуют только меня… Он опускает мою голову в воду, я захлёбываюсь, а потом снова дышу, и мне так хорошо и спокойно в тёплой плещущей ванне. Лысый укрывает нас верблюжьим одеялом, а собаки тяжело дышат и ходят кругом, кругом, нюхая водяные лужицы. Лысый выпрыгивает из ванны и прогоняет собак, длинные руки его цепляются за скользкие края, костлявые лопатки выпячиваются, словно маленькие крылья.
Саркофаг уплывает от меня, уменьшается, деревенеет на глазах, и катится на колёсах в угол, чрезвычайно напоминая ящик с игрушками, а я плачу, потому что нет больше рядом лысого человека, бросаюсь на старенький скрипучий диван, пытаясь спрятаться в скомканных простынях. Это мой знакомый диван, на нём я проспала всё своё детство, и тусклый свет из окна напротив, как всегда, меня тревожит. Собаки уже здесь, поблизости, может в соседней комнате, или на ближайшей улице, – рыщут, выискивают мой след. Большой чёрный кот вдруг прыгает мне на грудь, ухмыляется, вертит хитрой мордой, месит лапами одеяло возле самой шеи. Белоснежная грудка, круглые уши, кот просто огромен и очень тяжел… Не бойся, лежи тихо, собаки тебя не найдут, почуют только меня… Я слушаюсь, и вижу обеспокоенные глаза собак, обследующих растрёпанный краешек ковра.
На улице снежная буря, рыхлые холодные облака снега гонят собак прочь, накатываются на город, наваливаются на крыши гигантскими белыми кроликами, исправляя пространство, которое теперь становится округлым и мягким. Нутро дома застыло, превратившись в прозрачный зеленовато-медовый лёд, и если посмотреть в глубину, то дна не увидишь. На этом льду, в изящном резном