Концерт завершился и, по договорённости с Сильвией, я отправился в её уборную. Она распахнула дверь с самым восторженным выражением лица.
– Вы из Москва? – вскричала она. – Ваш подарок из Москва?
Я вручил ей образок.
– О, боже! Красота! Как её зовут? Кто она? – спросила Сильвия.
– Это иконка Казанской богоматери, покровительницы всея святой Руси…
Дверь открылась, и в уборную вошёл высокий, очень привлекательный молодой человек во фраке и с белыми лайковыми перчатками в руках. Он выглядел денди.
– Эрик, кайк! Смотри!… Хет бент Казаан Махд! Богоматерь!.. – восторженно закричала Сильвия.
Затем, немного смутившись, представила вошедшего. – Это Эрик, мой бой-френд…
После некоторой паузы, видимо вспомнив, как говорят в России, она поправилась:
– Он мой друг. Кажется, он жених. Я для него играла марш Мендельсона. Но он ничего не понял.
Однако Эрик опустился на одно колено и торжественно извлёк из-за пазухи золотую бархатную коробочку.
– Дорогая, обожаемая Сильвия. Прошу тебя осчастливить меня. Окажи мне честь выйти за меня замуж. Наш гость из Москвы свидетель моих чувств к тебе.
Сильвия схватила иконку, поцеловала её и бросилась в объятья Эрика. Я невольно стал свидетелем их счастья. Затем мы вышли с Эриком на свежий воздух и, дождавшись Сильвию, отправились праздновать в старое кафе у собора святого Мартина, самого почитаемого святого в Утрехте, где просидели до трёх ночи, пока нас не выставили за дверь. Молодая пара ни за что не хотела отпускать меня, и мы отправились к отцу Сильвии, который, по её словам, должен быть рад принять нас в столь поздний час.
Отец её, королевский географ, жил в отшельническом уединении в маленьком, но уютном домике среди заповедного леса в Буннике, в географическом центре Голландии. До самого утра мы сидели, укутавшись в пледы, у костра, беседуя об истории страны, об окружающих местах, о том, как голландцы терпеливо и настойчиво создали эту землю, пядь за пядью отвоевав её у моря.
С восходом солнца Сильвия с Эриком уехали, оставив меня, ибо теперь её гостеприимный отец ни за что на свете не был согласен расстаться со мною, не ознакомив со всеми прелестями местного быта. Весь день нас посещали гости, это были разные люди, но все живо интересовались моей родиной. «Перестройка» и «Горбачов» не сходили с их уст, и то были живой интерес и участие к нам, к освобождённым советским людям.
Тот день остался в памяти приятным воспоминанием.