Папа…
Как же я ненавидела сейчас себя, посмевшую говорить тебе обидные вещи, посмевшую не доверять тебе, бежать, считать злым, грубить, быть плохой дочерью.
– Милая, подойди, – заставила меня разжмуриться мама.
Она сидела справа от центрального постамента – они подготовили всё, желая проводить своего Альфу с почестями. Его ждало сожжение. А я даже и не подумала о том, что… может быть стоило уйти на расстояние? Когда всё произошло с мамой тогда, я сидела на крыше своей башни, не решившись приблизиться и удавиться собственной скорбью.
Тогда я была виновата в её смерти, но сейчас… ничего не изменилось. Кто ещё мог быть виноват? Я могла заметить этого ублюдка. Услышать или увидеть, отреагировать, заставить прекратить, убить самой.
– Лесси, – снова позвала меня Рая.
Я всё ещё не отрывала взгляда от её лица. Измученного, тёмного и распухшего от слёз. Вот кто плакал и переживал. По какой причине тогда этого никак не удаётся мне?!
Красные глаза, растрепанная, однако и прекрасная, как всегда. Никто не мог любить его так же сильно как она. Может папа сам давал ей шанс не привязываться к себе, отталкивая каждый раз? Очередная моя фантазия.
– Я рада, что ты пришла, – произнесла она, когда я тяжело опустилась на стул рядом.
Смотреть на постамент в центре мои глаза отказывались, поэтому я сверлила землю под ногами. Вытоптанная тысячей ног. Много кто желал попрощаться? Не то, что его собственная дочь.
Я желала сбежать. А если и взглянуть на него, то сгореть вместе с ним. Лечь плечом к плечу и…
– Ты в порядке, милая? – она натянула на лицо улыбку.
Её глаза в это мгновение плакали без слёз.
– Я? – только и спросила с усмешкой.
Она потёрла переносицу. Ей было тяжело говорить со мной в обычное время, а сейчас – предел издевательства.
– Он любил тебя сильнее кого бы то ни было…
– Мам, не надо, – перебила её, – прости, но, – я выдохнула, – я не могу.
Мне казалось, что мир распылится на мелкие частички, если кто-то ещё заговорит со мной. Тело сковывали раскаленные нити. Мышцы на скулах сводило судорогой от того, насколько сильно я их сжимала.
– Я понимаю, Лесси, – не останавливала слёз она, – я и в самом деле многое понимаю, пусть другие видят во мне кого-то… поверхностного и… бесхребетного, – её опухшие веки едва держали глаза открытыми, – прости за то, что вечно бежала от разговора с тобой, – она качнула головой, – я бы столько многого хотела тебе сказать, но у меня просто нет сил, Лесси, – всхлип, – я боялась вернуться в этот мир и оказаться у столба под солнцем, но оказалась в ещё худшем положении, – её зеленые глаза заволокло пеленой, – вы с твоим папой – всё, что у меня оставалось из… нормального, – она закусила губу, – сперва исчезла ты, а после и он, – всхлип и вскинутый на меня упрямый взгляд, – и я не дура! Нет. Вы все думаете, что я идиотка, которая не может себя контролировать и волочится за ним,