– Я туда особо и не стремлюсь. И никогда не стремилась, как тебе известно, – перебила брызжущего слюной от ярости отца Лия, усаживаясь напротив него, – мы будем спокойно обсуждать возникшие совершенно внезапно проблемы, или кричать друг на друга? Я долго не сумею, голос сорву.
– Да как ты смеешь так разговаривать с отцом, – задохнулся от возмущения Лаван, вскочивший со своего места, – совсем сошла с ума? Может это и к лучшему. Безумные не могут рассчитывать на наследство, и мне удастся сохранить имущество.
– Я жива. Живее всех живых, таковой и намерена остаться, и полна решимости выполнить свои обязательства, в отличие от беспочвенных обещаний помощи чужих богов. Сядь и успокойся. Если ты предпочитаешь пустые надежды на возможное покровительство бога, которому поклоняются потомки Авраама, скажи, тогда я, преданная слуга великой Иштар, буду действовать одна. Но в таком случае забудь об обещанном и продолжай внимать рассказам Иакова. Но боюсь, что ждать придется долго. Ты ведь убедился, что он весьма отличается от своей матери, твоей сестры Ревеки, и склонен полагаться, как и его отец, на провидение своего господа.
– Как ты могла узнать обо всем этом, находясь в одиночестве далеко отсюда, – оторопел Лаван, безвольно плюхнувшись на стул, – неужели великая богиня и в правду снизошла до тебя, или мои молитвы были услышаны, а благословение семье придет через мою обделенную здоровьем дочь.
После повеления наместника доставить тебя на суд по обвинению в колдовстве, выбор у меня невелик: или молится единому богу Авраама и уповать на его волю, или выслушать тебя и постараться избежать горькой участи, что пророчат мне завистники и недоброжелатели. Что же делать? – на осунувшемся лице отразились терзавшие, этого, по сути дела, пусть и зажиточного, но все же обычного крестьянина, сомнения. – Но одно ведь не исключает другого. А если о заступничестве единого бога Авраама и Исаака будет просить сам Иаков, то это не сможет вызвать ревности и неудовольствия наших покровителей.
«Адат, ну и хитер твой папенька, хочет сидеть на двух стульях сразу, – промелькнуло в голове, – и как это он, при таких-то талантах умудрился оказаться в столь затруднительном положении. Нарвался, по—видимому, на проныру похлеще. Уж не трактирщик ли это, или тут целая компания подобралась? Собственно говоря, сейчас не до этого. Позже разберемся».
– И что ты решил, – Лия прервала его размышления вслух, – или пойдешь советоваться в свою потайную комнату. Спрячешься, как улитка в раковине, и я тебя больше не увижу, или обсудим наши действия? Если первое – я тебя покидаю. Уговаривать и выслушивать твои сомнения и рассуждения нет ни желания, ни возможностей.
– Тебя при мушкенумах, наемных служащих царского представителя, прибывших из Харрана по государственным делам, назвали