– Тебе туда, – один из охранителей главных ворот алебардой подтолкнул задержанного в сторону деревянной караулки, притулившейся прямо у крепостной стены.
Каморка, куда завели мужчину, оказалась тёмной, грязной и совсем маленькой. Возле одинокого стола было только два стула по обе стороны, и на одном из них сидел худой писарь в коричневом реглане. Один его глаз косил куда-то в сторону, под носом висела капля влаги. Писарь периодически начинал натужно кашлять, утирая затем рот рукавом.
Сопроводивший мужчину стражник толкнул его на свободный стул:
– Из карманов всё на стол.
Задержанный спокойно выложил перед писарем: шесть монет серебром, одну золотую, довольно чистый платок, изрядно измятую бумажную справку с плохо читаемой, расплывшейся печатью королевского секретариата, игральную карту трефового туза. Карта выглядела совершенно новенькой, а на ощупь была твёрдая и гладкая – этакая стеклянная пластинка. Стражник мельком глянул на выложенное, попытался согнуть карту, что ему не удалось, хмыкнул и бросил её обратно на стол. Вышел из каморки.
– Кто такой? Куда идём? – не глядя на задержанного, писарь небрежно окунул перо в чернильницу и, усердно сопя, начал что-то медленно корябать на листке бумаги.
– Чистильщик Пистос из Монахоса. Иду в город.
– Чистильщик? – Необычным ответом мужчина заслужил короткий взгляд разнонаправленных глаз. – Чего будем чистить?
Назвавшийся Пистосом пожал плечами:
– Ещё не знаю. Надо осмотреться.
Писарь шмыгнул носом и продолжил свой нелёгкий труд. Перо громко скрипело, писарь сопел, кашлял, утирал рукавом нос, мужчина без интереса смотрел перед собой на заплёванный пол.
– Впервые у нас в Городе?
– Да.
– Знакомые, родственники?
– Нету.
– В Городе запрещены – попрошайничество, воровство, открытый блуд, дуэли, оскорбление Магистрата, предсказание будущего и колдовство.
– Что не запрещено, разрешено? – отведя взгляд от пола, поинтересовался Пистос.
– Смотря что не запрещено.
– Ясно.
Писарь задал ещё несколько ничего не значащих вопроса и с богом отпустил задержанного.
Выйдя из караулки, Пистос огляделся. Жизнь в Городе, стиснутом со всех сторон высокими крепостными стенами, активно бурлила во всём её разрешённом и запрещённом разнообразии: попрошайки приставали к прохожим, хватая худыми грязными руками за подолы платьев; многочисленные селяне и торговцы несли в руках, катили на тележках либо везли в подводах товар на большой городской рынок; блудницы, откровенно задирая подолы платьев, зазывали на минутку зайти с ними за угол; карманники с чуткими носами по-свойски шныряли в непрерывном потоке людей; цыганки предлагали за бесплатно наврать про ожидавшее клиента радужное будущее…
– Не нравится мне этот город, – пробормотал Пистос и влился в текущую меж каменных домов толпу…
Для временного проживания он выбрал небольшой постоялый двор, что порекомендовал продавец оберегов. Одинокому путешественнику приглянулись уединённость от городской суеты, малое число соседей по комнате и пожилой немногословный хозяин. Осмотрев нового постояльца с ног до головы и о чём-то поразмышляв, тот согласно кивнул. Получив пару монет серебром, проводил до небольшого помещения с соломенными тюфяками прямо на земляном полу и хлипкими перегородками, разделявшими общую комнату на индивидуальные каморки. Продолжительный стаж бродяжничества позволял по достоинству оценить немудрёный комфорт. И получив гарантированное место на ночь, Пистос двинул в по своим делам.
Торговый день наводнил улицы Города пришлыми торговцами, многочисленными покупателями, бережно хранящими в кожаных мешочках на поясе монеты для оплаты покупок, и ещё более многочисленными зеваками, у которых за душой не было ни мешочка на поясе, ни даже единственной монетки серебра.
Тут же отирались карманники, блудницы, цыганки и прочая шайка-лейка, всегда сопутствующая большому скоплению людей. И каждый здесь занимался своим делом – продавцы нахваливали свой товар, а покупатели пытались сбить цену; зеваки глазели, порою даже для вида прицениваясь, чем изрядно раздражали предприимчивых торговцев; воры обчищали карманы очередного бедолаги; блудницы периодически отлавливали в свои сети охочих до наигранных ласк мужиков; цыганки безбожно врали о будущем наивным клиентам; и только гвардейцы сидели в своём шатре и привычно ничего не делали.
Пистос не принадлежал ни одной из этих групп по интересам. Его задачей было найти местного префекта от Лиги Смотрителей.
– Какой