Немолодой мужчина с железными зубами… и он, кажется, единственный из всех смотрит на меня с искренней тревогой и сочувствием. Слабо улыбнувшись ему, я прикрыл глаза, уже не в силах сосредоточиться на остальных, собравшихся в душной комнате.
– Вон! Кому я сказала! – энергичная особа в белом халате вытолкала всех, оставив только странную женщину, которая назвала меня сынком. Затем, выйдя в коридор, она раздала какие-то распоряжения и вернулась в комнату.
– Так-с… – мои веки бесцеремонно (и очень болезненно!) были открыты, и перед глазами возникла физиономия энергичной дамы.
– Ну-ка, смотри сюда! – приказала она и начала показывать пальцы.
– Давай! Не ленись! – прикрикнула женщина, когда я устал. Напоследок мне в глаза зачем-то посветили фонариком и наконец оставили в покое.
Отойдя от топчана, на котором я лежал, женщин в белом халате и та странная особа, называющая меня сынком, недолго поговорили, после чего в четыре руки одели меня, снова вызвав болезненные ощущения в суставах и мышцах, а хуже того – в голове, вновь начавшей раскалываться от боли.
Несколько минут ожидания, и двое мужчин, бесцеремонно топая грязными сапогами, вошли в комнату. Короткий, но жаркий спор…
Меня подхватили за ноги и подмышки и вытащили из комнаты, вытащив на улицу, а там уже ждал трактор, пыхтящий и подпрыгивающий, чадящий на всю округу чёрным дымом и дрянной соляркой.
– На мягенькое, на мягенькое его! – взвыла внезапно странная женщина, – Я сейчас!
Споткнувшись несколько раз, она неуклюже вбежала в дверь низкого, вросшего в землю барака, обшитого потемневшими от времени досками, и вскоре выбежала с охапкой какого-то тряпья.
– Я сейчас… – задыхаясь, сказала она, – ещё…
Меня тем временем погрузили в тележку трактора, на кучу тряпья.
– Не надо… – выдавил я, более всего желая просто покоя и возможности отлежаться в тишине, но никто не послушал меня. Неопрятная медичка, усевшись на тряпьё, устроила мою голову у себя на коленях.
От шума, вибрации и запахов снова стало накатывать то чёрное, страшное беспамятство…
– Домой…
– Сейчас тебя в больницу отвезут, миленький, – склонившись надо мной, сказала женщина в белом халате, – там дядя доктор сделает тебе укольчик, и всё будет хорошо!
В кузов полетела очередная порция тряпья, среди которой я опознал ковёр, половичок, мужское пальто и пиджак, а затем, чуть погодя, подсадили и ту странную женщину.
– Трогай! – внезапно заорала медик над самым ухом, и трактор, зарокотав, дёрнул тележку, а я провалился в беспамятство…
Дорога запомнилась только тем, что мне стало необыкновенно плохо! В припадках меня больше не выгибало, но голова раскалывалась от боли, а вдобавок, навалилась необыкновенная тошнота, поселившаяся, кажется, не в желудке, а