Кто-то назывался по именам героев любимых литературных произведений, как Бегемот, Гелла, Алиса, Мастер, Сталкер (аж минимум три разных было), Паганель (пара была), Гулливер (тоже два разных), Багира, Маугли (тоже не один), Скво (двое), или сказочных персонажей – Леший, Берендей, Шапокляк, Дюймовочка, Пудель, Артымон, Шерхан, Кащей или просто по внешнему сходству – Поня, Диоген, или еще школьными кличками, которые иногда были производными от фамилий, а иногда нет, – Бравер(ман), Федор(ов) и т. д. Но чаще всего брались слова, никак с этим всем не связанные: Пессимист (по складу характера), Крис, Шуруп, Света Конфета, Скиппи (две или три герлы с одинаковым прозвищем), Алиса Черная, Алиса Белая, Гриф, Индеец, Малыш и пр. Впрочем, была масса народа, которая называлась запросто своими именем и фамилией, как Антон Маркелов, Андрей Дубровский, Саша Иванов, Макс Левин, Андрей Грачевский или Витя Рябышев.
Саша Диоген. 1987. Мой рисунок
Боб Шамбала (Волчек). Мой портрет
Андрей Грачевский. 1985. Мой портрет
Часть народа имела клички по месту происхождения или жительства: Силламяевский, Питерская, Кемеровский, Львовский, Чебоксарский, Фрязинский и т. д. Были и оригинальные названия: Мафи, Таблетка, Шкипер, Одуванчик, Солнышко, Генерал, Воробей, Волшебник, Чубчик, Сироп, Втататита. Большинство любило заморские имена – Джон, Ганс, Стив, Тони, Долли, Фил, Патрик, Энди, Лонг и прочие. Еще называли по их качествам, профессиям и склонностям: Художник, Поэт, Крэзи, Трехногий, Милый, Дзен-Баптист. Были и специфические: Рекламист, Диверсант, Террорист (недавно умер) и все Юры, кажется… Экзотические – Вечная Память, например, Приква и Мама Кошек. И стремные, как Мент, к тому же Рижский. Один приятель Леши Фашиста (Соболева) назвался по названию альбома «Пинк Флойд» – Ума Гума.
Первая поездка
В это время хайр у меня какой-никакой отрос, и я мог уже надевать хайратник и в доказательство своей принадлежности к новому клану нацепил какие-то советские пацифистские значки, которые продавались во всех газетных киосках по 10–15 копеек и совершенно не пользовались у обычных граждан популярностью. Еще парочку нарисовал сам и вставил под круглое оргстекло, вытащив оттуда кадр из «Ну, погоди!».
Рижский Мент (в форме) с Шапокляк на Гауе
Мое первое хипповое путешествие, поездка в Ригу летом 1984-го, была не стопом, а впиской в фирменный поезд, где мне пришлось охмурить молодую латышскую практикантку-проводницу, в результате чего Сольми выспался в вагоне, а я не спал всю ночь в ее купе, так что таскался потом, как плеть, по утреннему городу. Но восторг раннего солнечного утра в почти загранице с островерхими крышами все же подбодрил на первые два часа. Первую ночь мы провели вовсе не на вписке у тех герлов, что звали нас в Москве, а на лавочке в парке у Милды[7], у рукотворного ручья. Разбудили