***
Квашнину здесь всегда нравилось. Прекрасные, живописные места, где почти нет складов и технических зданий. Лес, дорога вдоль реки, лужайки для пикников. И всё это у пологих берегов прекрасной и быстроводной Эльбы. Он поднялся с лодочной станции к дороге и пошёл неспешно, поглядывая в сторону почти неразличимого с этого берега британского корабля. Шёл, поигрывал тростью, думал, прикидывал, делал предварительные, грубые подсчёты.
А по дорогам туда и сюда сновали экипажи, как заурядные конные, так и новомодные электрические, управляемые антропоморфными автоматами с удивительными фарфоровыми лицами. Такие экипажи были верным признаком того, что обладатель сего технического чуда –не только человек состоятельный, но и рьяный сторонник прогресса. Автоматы механическими голосами оповещали всех, кого видели у дороги: «Отойдите в сторону, прошу вас быть осторожными. Дорога – место повышенной опасности».
Брат Аполлинарий, за последний месяц поднаторевший в современных механизмах, уже различал не только компанию-изготовителя самобеглых колясок, управляемых автоматами, но и серию с классом. Он, как опытный инженер-механик, не пропускал ни одной выставки автоматов, ни одного их нового вида не оставлял без внимания.
А кроме экипажей, по живописной дороге двигались дамы и господа верхом и попадались энтузиасты разнообразных велоконструкций. Эти господа, проносясь по дороге и отчаянно сигналя в звонки зазевавшимся пешеходам, потные, серьёзные и собранные, как спортсмены, вызывали у публики глубочайший интерес своими агрегатами.
Но сейчас Аполлинария Антоновича в его мрачном настроении всё это не интересовало, а было ему интересно… кроме линкора, взрывчатки и механизмов… ну, разве что павильоны с винами, пивом и закусками, так как не по-майски жаркий день давно вызывал у него жажду. Да и проголодался он уже.
У него ещё было немного времени. Аполлинарий Антонович зашёл в светлый павильон на небольшом пригорке возле самого леса и заказал себе пиво и лабскаус. Он давно хотел попробовать это блюдо, которое преподносилось в харчевнях как истинно гамбургское. Раньше его отталкивал внешний вид. Но теперь брат Аполлинарий решил всё-таки попробовать.
Сам себе Квашнин не отдавал отчёта, но сделал он это скорее, чтобы отвлечься от скорбной мысли, которая не давала ему покоя с утра. Она разъедала его не хуже царской водки. Опытный и весьма закалённый жизнью человек всё никак не мог смириться с потерей связной. Этой замечательной и чистой девушки, за которую он переживал с того самого дня, как она появилась в Гамбурге. Изящная, прекрасно образованная, по-настоящему красивая, умная и старательная дева сразу вызвала у членов группы… нет, вовсе не восхищение, а скорее оторопь. Квашнин, Елецкий и работавший тогда с ними Бельский переглядывались, молча слушая доклад юной, только что прибывшей послушницы. И во взглядах этих закалённых бойцов невидимого фронта читалась лишь одна мысль: зачем святые отцы прислали им в помощь – для очень важной и посему очень опасной операции – этого