В то время по телевизору стали показывать жуткие вещи про то, как в столице нападали на участниц разных конкурсов красоты. В глазах обычных людей такие конкурсы и модельный бизнес тесно переплетались. Хотя в профессиональном смысле это совершенно разные бизнесы.
Организаторы «Аванты» охраняли честь девочек и честь профессии всеми силами. Они не брали деньги с моделей и их семей, наоборот – им платили за работу в коллективе. Не брали деньги со «спонсоров» за знакомства с девушками, не участвовали в сомнительных мероприятиях. Они продавали театрализованную рекламу-дефиле. Например, ставили «Золушку», чтобы представить коллекцию шуб.
«Благодаря „Аванте” у меня появилось понимание, что мода – это искусство, что модный показ можно преподнести как театр на сцене. Тогда это было в новинку, в провинции особенно, и нас очень много приглашали. По пятницам и субботам мы работали регулярно.
Но была одна большая проблема – заказчики не хотели платить за работу моделей достойные деньги. В основном, старались договориться о бартере: вы нам показ – мы вам вещи с этого показа. Коллекции для шоу все откатали, надо было шить новые. А денег нет. Тогда стали чаще выезжать на работу в Москву. С этого момента коллектив начал разваливаться. Потому что большинство родителей, напуганные новостями, встали намертво: «Мы своих девочек туда не пустим, там они попадут в сексуальное рабство, их обольют кислотой или вообще убьют. Нет и нет!» Оказавшись в такой ситуации, агентство скоро закрылась. И Маша осталась будто в пустоте.
– Когда «Аванта» закрылась, я обошла все модельные агентства в Ульяновске, но нигде не нашла такого серьезного отношения. Говорят же: не «модель», а «моделька», – вот с таким представлением о профессии столкнулась, что это больше какие-то ужимки, больше желание красоваться на сцене и в жизни, чем работать.
Сначала в Театре моды Ирины Азоркиной, а потом в агентстве «Аванта» нам говорили, что «модель» с французского – это образец, хотели, чтобы мы были образцами и на сцене, и в жизни. Тогда у меня зародилась мечта создать уникальную школу, выпускать настоящих профессионалов, которые бы вели себя должным образом на сцене и в жизни.
Глава 3. Устроили тут самодеятельность!
Итак, Мария начала работать в модельном бизнесе, будучи школьницей. Несмотря на это, от родителей был строгий наказ «учиться на отлично». Но с этим были проблемы. У Марии дисграфия. Как объясняют словари, «дисграфия – это частичное нарушение процесса письма, проявляющееся в стойких, повторяющихся ошибках». В те времена о таком диагнозе мало кто слышал. И когда умный ребенок упорно писал «кАрова» вместо «кОрова», считали, что он просто рассеянный