– Итак, – он стоял спиной ко мне, лицом к окну. Хорошо, что мне не приходилось смотреть ему в глаза. – Ты спустилась в метро…
– Я не спускалась в метро.
Лиам развернулся. И я поняла, почему не хотела смотреть ему в глаза – сейчас передо мной стоял СЕ-шник. Он всегда им оставался немного, но бегунок по шкале от «Просто Лиама» до «Стопроцентного СЕ-шника» еще никогда не смещался. Сейчас он подполз к негативной отметке очень близко.
– Ты знаешь о том, что во мне встроен детектор лжи?
Я молчала.
– Да или нет?
– Да.
Он умел брать за горло на расстоянии.
– Я спрошу еще раз. Не зли меня ложью.
«Он каким-то образом увидел… Он видел меня в момент спуска…» Я же чувствовала.
– Ты спустилась в метро – я наблюдал этот момент на камерах. – Подтвердил он мои подозрения. – Спустилась полностью. А после запись показала твой «не спуск». И заплатку на реальности. Шов.
Он знал, о чем говорил. Я знала тоже. И мы оба понимали, что это могло означать только одно – присутствие Греры.
Натянутые нервы; сталь и бетон в глазах напротив. Мне некстати вспомнился Диас.
– Говори.
Это слово прозвучало почти мягко, если сравнивать с предыдущими. В него просочилась тревога и решимость решать проблемы. Еще тяжесть от того, что они возникли. И приказ.
– У меня… способность… закольцовывать время.
Я не думала, что смогу открыть рот. Понимала, однако, что открыть его придется, его нужно открыть и что-то сказать. Вопрос – что? Правду он чувствует, ложь тоже. Сможет ли определить «количество правды» сказанной и несказанной?
– Давно?
Мне казалось, в лицо бьет прожектор. Фонарь в мегаватт мощностью.
– Я обнаружила это… почти две недели назад. Подарок от Греры. Она оставила мне эту особенность, чтобы я могла защитить себя в случае опасности. Я так думаю.
Фонарь спекал. Конечно, все данные, которые Лиам сейчас получал, должны были априори быть правдивыми, чтобы он после не тратил время на анализ дорожек, ведущих не туда. Я забыла, оказывается, какие они сложные, СЕ-шники. Восхитительные в своем умении словом продавить тебя под землю. И с лихвой наверстывала эти воспоминания теперь.
– Почему я узнаю об этом только сейчас? – очень непростой вопрос. Очень вкрадчивый. И это не вопрос об умениях, оставленных Грерой, это вопрос доверия. – Ты сочла эту… «мелочь» несущественной?
Болезненно. Какой бы я ни дала ответ, будет болезненно.
– Я сочла эту «мелочь» существенной.
Я же не дура.
– Тогда…
«Почему?»
В какой-то момент приходится говорить правду, быть честным до некомфортного предела.
– Я боялась, что вы…
– Мы?
– Комиссионеры.