Понеслась моя замужняя жизнь. Забота о муже, детях, о доме. Про себя не вспоминала – не было времени. Только забота обо всех кроме себя. Хотя до появления детей, и пока я училась в институте, я смогла еще немного побаловать себя своими хотелками.
Я жила насыщенной и творческой жизнью студентов. Мы создали агитбригаду и организовывали постановки на все темы, которые могли позволить. Даже несмотря на некоторые ограничения, наша кипучая и творческая жизнь била ключом. Это так здорово было – постановки, поездки, выступления, творческие встречи! Наша агитбригада ставила целые спектакли, переделывала оперетты и мюзиклы. Мы сами пели, танцевали, а музыкальным руководителем и аккомпаниатором всех наших действий, была я. Навыки музыкальной школы по классу рояля не пропали даром. Даже когда с роялем в кустах была напряженка, то использование инструментов с клавиатурой тоже приветствовалось. Вы поняли, я про аккордеон.
Наши выступления проходили на ура в стенах родного ВУЗа. Тогда ректорат предложил нам выступать на других площадках. Сначала мы выступали в других ВУЗах, а также техникумах, колледжа. Позже нам предложили поездить по погранзаставам Эстонии и Литвы. Маленькими, в самой глуши. В то время в такие глухие заставы именитые артисты не ездили. А вечно голодный студент ехал только за еду, ну и за возможность оторваться от учебы.
Погранзастава, Антошка 190см, выступление за еду
Приехав на очередную заставу, мы стали готовиться к выступлению. Моя задача была посмотреть сценическую площадку и инструмент. Мне дали в помощь прапорщика, который был похож на Антошку! Ну мультик такой из детства. Антошка! Антошка! Пойдем копать картошку! Рыжий, лопоухий мальчуган с веснушками на все лицо. Только этот Антошка был примерно под 190 см, и я ему доходила до плеча.
Моя уверенная походка в сторону клуба, намекала ему, что никаких возражений я не приемлю. Просто надо следовать за мной. Мы пришли в клуб, примерно 6х6 кв. м. Хорошо, что вообще он есть. Пианино здесь я не увидела. Но может где-то стоит? Я обратилась к моему сопровождающему:
– Любезный мой! (Боже сколько пафоса во мне было), а что пианино вам не завезли?
Надо было видеть лицо прапорщика! Уже на первых словах «Любезный мой», его лицо вытянулось, щеки залились краской, а уши стали красными как рукоятки кранов аварийного сброса давления. После слова «пианино» в его глазах читался испуг и большое желание убежать. Но сбежать не представлялось