Мои сокурсницы, на первый взгляд, тоже были настроены серьёзно. В Джози и Нике я была уверена – ни одна влюблённая дурочка не стала бы усложнять себе жизнь и не поступила бы на направление алхимии. Эмили с её борьбой за права женщин тоже вряд ли бы пошла на жертвы в виде высшего образования исключительно ради любви. Да и Мэриан, при всей её мечтательности, не тянула на чью-то пылкую невесту.
Выходило, что, вопреки пересудам, я оказалась единственной студенткой, догадавшейся сдать экзамены исключительно из романтических целей. И этот факт заставлял меня чувствовать себя самой глупой и неловкой девушкой в нашей гостиной. Или, скажем для пущего драматизма, во всём особняке.
С реальностью меня немного примирило поведение подруг по несчастью (читай – сокурсниц) во время ужина, куда нас позвали спустя час после моего прибытия. К тому моменту я уже успела переодеться в академическую форму: на редкость неудобную чёрную робу с широкими рукавами, которые во время еды упорно пытались забраться в тарелку.
– Держи, – от полного фиаско меня спасла всё подмечавшая Бекки.
В руках у неё была большая заколка для волос, какие моя маменька всегда считала слишком вульгарными. Как они смотрятся в причёске, мне тоже не нравилось, но, оказалось, такие приспособления исключительно полезны в тех случаях, когда нужно справиться с длинными рукавами. Собрав ткань на правой руке гармошкой, я аккуратно закрепила её в таком положении и наконец-то смогла орудовать вилкой с привычной скоростью и необходимым для леди изяществом.
– Спасибо, – пробормотала я Бекки.
Та как будто не слышала. Её внимательный взгляд был устремлён куда-то за пределы длинного стола, за которым кроме нас могли поместиться ещё с десяток человек, но не сидел никто. Видимо, предполагалось, что девушкам и юношам не положено проводить трапезы в такой близости – и это при том, что сидящие напротив нас Глория и Дороти спинами едва ли не соприкасались со студентами, расположившимися за соседним столом.
Именно на этих студентов и смотрела Бекки, которая, судя по всему, интересовалась ещё кое-чем помимо созданных из нитей цветочков и Великого Делания. Или, если точнее, кое-кем – мне не составило труда проследить за её взглядом и наткнуться на…
Ох. У Бекки определённо был вкус.
За столом ровнёхонько напротив нас сидел северянин, с виду немного за двадцать. Его нездешность выдавал внешний вид: могучая фигура, высокий даже для юноши рост, светлые длинные волосы, собранные в традиционную тугую косу. Ученическая роба на нём не сидела, стягивала широкие плечи, стесняла в движениях. Он морщился, пытаясь совладать с неподатливой тканью, достичь хотя бы подобия удобства. Судя по выражению лица, получалось плохо.
– Это наш официальный староста, его представили на торжественном обеде, – негромко произнесла сидевшая