– Я так счастлива, – прошептала леди Дарвана, даже не смотря на меня.
Странная она.
– Богиня Винея любит всех своих детей, – жрец встал сбоку от алтаря, служки поставили перед ним две чаши. – И сегодня мы соединим судьбу этого юноши с судьбой этой девушки, – в одну чашу упала золотая монета, в другую раскрытый бутон белой асхии. – Винея знает, что её дети слишком юны, но их желание для неё стоит дороже, чем презренные металлы и живая суть, – я сглотнул, наблюдая, как всплывает монета и тонет цветок. – Кровью нашего мира, воздухом нашего неба, светом нашего солнца, словами, идущими от сердца, просим тебя, соедини две души, чтобы после совершеннолетия могли они сочетаться браком, как две половинки единого! Положите руки на алтарь, – приказал жрец, и даже мысли не возникло, чтобы возразить ему.
Тёплый камень приятно грел кожу, но я ждал, что будет дальше. А ещё думал, что этот обряд слишком непохож на тот, что мы провели с девочкой. Наверное, поэтому он и не сработал.
– Ирвиндэл Брандэс Кроу принимает на себя ответственность за судьбу Дарваны Эсэты Свеар, называет себя её женихом, обязуется беречь её и свою честь до совершеннолетия, чтобы взять её в жены и стать её супругом перед лицом Винеи не позже второго луноворота от дня вступления в возраст ответственности.
Вот, значит, как… Мне дают два месяца, чтобы насладиться свободой. Два года и два месяца.
Внезапно алтарь начал нагреваться. Дарвана взвизгнула, отшатнулась, дуя на ладонь и заливаясь слезами.
– Дядя! Больно!
Моя же рука словно прилипла. Я попытался её оторвать, но не смог. Было страшно, потому что обряд явно пошёл не по плану. Вода в той чаше, что символизировала мою судьбу, вдруг забурлила и потемнела, монета взлетела вверх и звонко шлёпнулась на алтарь, растекаясь по нему блестящей лужей.
Но то, что случилось дальше, ужаснуло ещё больше. Я в который раз проклял судьбу за то, что в Храме не действовала магия. Как спастись, когда боги действуют против меня? Золотая клякса ползла ко мне медленно и неотвратимо, а я никак не мог оторвать от камня свою правую руку. Дёргался, оглядывался, уже даже думал, что и с одной рукой можно прожить, но дотянуться до ножа не успел.
Золото перетекло на пальцы и… Не обожгло. Холодок пробежал по коже, обвился вокруг запястья и застыл в сложном узоре. Будто тонкий, невесомый браслет теперь обхватывал мою руку.
– Что это? – разнёсся по залу ледяной голос отчима.
Я легко отнял руку от алтаря, теперь её ничто не удерживало, и отступил в сторону. Жрец задумчиво посмотрел на меня, а потом направился к плачущей Дарване.
– Дитя, покажи мне свою руку, – мягко попросил он. Она подчинилась. – Спасибо, дочь моя, теперь ты свободна, можешь покинуть храм, – и передал ничего не понимающую