Отойдя от пробирок, Рихтер подошёл к раскрытой на другом столе книге. Штанц не шелохнулся, внимательно наблюдая, как молодой человек перевернул несколько её страниц.
– На каком языке это всё написано? – спросил он, поднимая глаза на доктора.
– Одна часть книги на греческом языке, а другая на арабском, – ответил, ехидно улыбаясь Штанц.
– И о чём она?
– Обо всём! – ответил доктор и подошёл к книге. – О метаморфозах природы, металлах и камнях. О растениях и земле, о силе человеческих знаний в любой области всех известных наук. Её автор и составитель Кольмер. Хотя миру он известен и под другими именами.
– Я не слышал о нём, – пожав плечами и хмыкнув, сказал Рихтер.
– Ещё бы! Хотя это великий пилигрим научного мира. Он был учителем самого Сен-Жермена. Он познал тайну бытия и собрал знания древнейших учёных в своей могучей и гениальной голове. Он знал сто религий и все секреты кельтских народов. Обладал магией друидов и жил бесконечно долго, оставаясь в тени для всего человечества, но при этом правя десятками тайных о̒рденов им же и созданных. Это великий человек!
– Но он умер? – поинтересовался Рихтер, смотря на доктора Штанца, как на божество, снизу вверх, и словно боясь его рассказа о неизвестном ему до сих пор гении древности, каком-то Кольмере.
– Такие люди живут вечно, – ответил с пафосом Штанц. – Они живут в своих трудах, они живут в знаниях, которые передали своим ученикам.
– И много у него их было?
– Нет. Насколько мне известно, его единственным учеником был граф Сен-Жермен. Но у него была дочь; прекрасная, красивая и восхитительная. Она сочетала в себе черты предков отца и матери. Была наполовину гречанкой, наполовину египтянкой.
Доктор Штанц затих. Он закрыл глаза и сжал губы.
– И что с ней стало? – поинтересовался осторожно молодой человек.
– С ней случилось несчастье, – медленно открыв глаза, ответил Штанц.
Рихтеру показалось, что доктор вспомнил о чём-то своём, очень для него близком. Он пошатнулся и облокотился одной рукой на спинку старого стула. Тот скрипнул и покосился так, что Рихтер подумал, будто стул сейчас сломается и доктор окажется в непристойном для себя положении.
Но Штанц вдруг, встрепенулся, выпрямился и посмотрел Рихтеру прямо в глаза.
– Она умерла? – решил уточнить молодой человек.
– Нет, не умерла. С ней просто случилось несчастье, – опять пространно и туманно ответил Штанц, не вдаваясь в подробности.
Рихтер понял, что продолжать задавать один и тот же вопрос в третий раз, будет уже неприлично, да и бесполезно, и не стал больше касаться этой темы, оказавшейся для доктора Штанца такой болезненной.
– Так что, вы готовы отправиться со мной в гарнизон? –