– А что у вас за корзина?
– Мне приходится выносить в ней кое-какие вещи, запачканные в ходе моих учебных экспериментов, – постарался оправдаться, молодой человек. – Я же студент и иногда так готовлюсь к предстоящим экзаменам.
– Смотрите только не переусердствуйте, – погрозила костлявым пальцем фрау, с явным недоверием в глазах к услышанному ей объяснению. – Только пожара мне в моём доме и не хватало.
– Ну, что вы, – закачал отрицательно головой, юноша, – как можно.
И не желая больше подвергаться допросу со стороны подозрительной хозяйки, обошёл её и спешно покинул дом.
Оказавшись на улице, он быстрым шагом, сквозь обжигающий студёный ветер, направился к церкви Святого Фомы. Надежда на то, что в ней кто-то есть оправдалась. В нижнем окне маленькой башенки, пристроенной с противоположной от входа стороны, светился огонёк.
Перед церковью располагалась рыночная площадь, и сейчас она была вся заставлена кибитками. Цыгане. Они частенько колесили по городам и давали представления. Но если верить людям, основной промысел цыган состоял в обворовывании их зазевавшихся зрителей или же граждан пришедших на рынок что-то купить.
Абелард пересёк площадь и приблизился к светившемуся окошку церкви. Разглядеть, кто там находился через мутное стекло ему так и не удалось. Тогда он подошёл к главным дверям и что было мочи, постучал в них. Надежды на то, что его услышат, из-за завывания ветра в архаичных готических сводах церкви, было мало. Однако вскоре до него всё-таки донёсся из-за дверей шум тяжёлых шаркающих шагов и чьё-то недовольное бормотание.
Быстро оставив корзину в портале у входа, Абелард сбежал по ступенькам вниз и нырнул за растущее рядом с церковью дерево. Несколько минут он не слышал ничего, кроме бушующей вьюги. Но вот дверь церкви со скрипом отворилась, раздалось какое-то не совсем католическое ругательство, и последовавший за ним громкий дверной хлопок, да такой, что стало слышно, как зазвенел цветной витраж над входом.
Высунув голову из-за ствола, Абелард шарящим взглядом обсмотрел весь приступок у церкви. Никого. Корзина исчезла. Тяжело вздохнув, он вытер струившийся со лба пот, и чуть ли не бегом отправился обратно к себе домой. Вернее в снимаемую им комнатушку, где в абсолютной темноте, одна, под жуткое завывание вьюги, лежала и стонала его несчастная обессиленная жена.
С огромным трудом ему удалось потом её убедить, что у них не было другого выхода, и что ребёнок теперь в надёжных руках. Если утрированно – в руках Господа.
Несколько дней несчастная девушка провалялась после родов в кровати. Вагнер страшно переживал, и не только из-за жены, но и из-за содеянного им преступления. Каждый день он заходил в церковь Святого Фомы, в надежде хоть что-то узнать о дальнейшей судьбе своего ребёнка. Но её толстые стены надёжно хранили свою тайну.
– О чём ты задумался? – спросила