Однако, даже Вагнер, будучи человеком, весьма образованным, молчал. Он так пристально смотрел в глаза доктора, что казалось, тонул в них. Штанц же тем временем продолжал свою речь:
– Я могу продемонстрировать неверующим, действие порошка, малую толику которого получил в награду от графа. Хотя не скрою, что теперь и сам обладаю секретом его создания. Ну, так что, есть ли среди присутствующих хоть один очень старый и смелый человек?
– А как насчёт больного? – спросил его Менгер.
– Ну, хорошо, – вздохнул Штанц и перефразировал свой вопрос. – Есть ли среди присутствующих хоть один человек, который чувствует, что ему нездоровится?
– А вот это вы могли бы определить сами, доктор, – язвительно заметил Менгер.
Штанц бросил на него презрительный взгляд и встал из-за стола. Он внимательно осмотрел окруживших его людей и остановил свой взор на одном молодом человеке, державшемся весьма плохо и при этом периодически покашливающем в носовой платок.
– Кажется, вы сможете мне быть полезны, – сказал доктор, обращаясь к юноше.
– Это мой сын, Вильгельми, – отозвался кто-то из середины стола.
– Это неважно, чей он сын, – сказал Штанц, – важно то, что этот молодой человек болен.
– И чем же? – задал вопрос герр Менгер.
– Ну что же, я сообщаю, при находящемся здесь докторе, кстати, не единственном, что этот молодой человек, которого представили нам, как Вильгельми, болен уже больше трёх месяцев чахоткой. Это следует из багрового румянца на его щеках, впалым бесцветным глазам и каплям крови на носовом платке, который он не выпускает из рук. Кстати, на месте тех, кто сидел рядом с ним за столом, я бы забеспокоился о своём здоровье. Ведь общеизвестно, что данный недуг может быть заразным и передаваться от человека к человеку. А теперь, – доктор прервал свою речь и поманил рукой одного из своих слуг, – проводите этого молодого человека из моего дома, дабы он не заражал здесь присутствующих.
После последних слов доктора все как-то растерялись, ведь многие ждали, что он просто взмахом руки излечит сейчас этого юношу. Но больше всех возмущался пожилой человек, представившийся его отцом. Как оказалось, это был старый цирюльник, которого бесцеремонно выпроводили из столовой, вслед за своим сыном. Никто не посмел даже возразить этому, хотя возмущение, неловкость и шок испытали все гости.
– Продолжим, – сказал спокойно Штанц, словно ничего не произошло, и снова оглядел гостей своим пронзительным взглядом. – Будьте любезны, уважаемый герр Штродель, если не ошибаюсь, – обратился доктор к одному из самых пожилых гостей, – подойдите ко мне.
Герр Штродель был старым отставным офицером, доживающим свой век на небольшую пенсию, и, что он делал среди гостей, никто не знал. Сейчас он мирно сопел на большом стуле и мало обращал внимание на происходящее.