Поднявшись в поезд, тот который пониже, пошел в вагон, а второй, заметив Лену, затормозил, и начал картинно раскланиваться:
– Оп-па! Бонжур, мадам! И как нашу кисю зовут? Мамзель не желает ляпнуть «шимпанзе»? Шобы разговор для разгону завязать.
Лена отвернулась к окну. У кавалера не хватало верхнего зуба.
Двери закрылись, мы тронулись. Дальше парень говорил громче, перекрикивая какофонию давно отработавшего свой ресурс состава.
– Ты сатри! Манерная! Она у тебя всегда такая? – он щербато подмигнул мне.
– Когда как.
– Каку драли кверху… – не закончив, он вдруг резко изменил настроение и голос. Из кривляющегося, тот стал дерзким, вызывающим.
– Слышь, брателло. А дай закурить для начала!
Я внутренне напрягся. Драться особо не любил. Да, чего греха таить, до путя и не умел. Вытащил пачку, но открыть не успел. «Попандопуло» взял её у меня из руки, достал сигарету, прикурил, спрятал остальное себе в карман и посмотрел мне в глаза.
Я молчал.
От парня сильно воняло перегаром.
– А чё, как у нас с благотворительностью? В помощь мировому пролетариату.
– Денег нет.
– Ты не дерзи, Вася! Не видишь – трудящиеся в затруднении, – сделав глоток из бутылки, он, булькая, прополоскал горло, – нужна поддержка.
– Денег нет.
– Ты дуру только не гони! Потомушо если найду, возьму всё.
Весь разговор парень стоял, наклонившись чуть вперед, глядя в упор. Боковым зрением я увидел, как испуганно на меня смотрела стоящая в стороне Лена. Почему-то это придало уверенности.
– Я сказал тебе, денег не дам! – голос зазвучал уже твёрже.
– Ты чо гонишь, обормот?!
Все. Ситуация патовая. Я сжал кулаки и стал прикидывать, как и куда буду бить. Правой рукой попытаться изо всех сил вмазать в нос, потом добавить слева. Если сперва промахнусь, нужно немного присесть и, развернувшись снизу, апперкотом в челюсть. Между лопаток вниз побежала капелька пота. Запах алкоголя усилился, парень начал движение в мою сторону.
Внезапно всё разрешилось. За спиной наезжавшего раскрылись двери, появился его спутник, и не успел я всерьез испугаться численного перевеса, как второй закричал:
– Гена, да ты притомил! Какого ты тут кусалово устроил? Я из другого вагона вернулся! Пошли, – он потянул первого за руку, – брось ты этих лохов.
– Погоди, тут вопрос есть.
– Погнали, я тебе говорю!
Они вдвоем здорово напоминали махновцев из старых советских фильмов.
– Ты, лопушок, мне больше не попадайся лучше! – щербатый ловко плюнул мне под ноги, – и шмару свою побереги.
Развернулся и начал уходить, по пути вычитывая своего друга: «На кой ты влез, я говорю?». «Да что ты от них хочешь? Это ж хохлы долбанные!»
Настроение было – хуже не придумаешь. Острая боль пронзила правую руку. Ага. Сжав кулаки, не заметил, что в ней оставалась сигарета. Она «докурила себя сама», и дала о себе знать, начав поджаривать