Коренастый мужик опустил дубину и снова ухмыльнулся:
– Ну, заходи. Гостем будешь. А я – Макар!
Ворота со скрипом открылись, пропуская телегу. Кляча, предчувствуя желанный отдых, резво вбежала во двор и замедлилась лишь у навеса, где на привязи стояли две лошади.
Савелий последовал за ней, прищурился и огляделся: пара пристроек, курятник, крытый колодец и низкий бревенчатый дом с двускатной крышей. В окнах плясали тусклые блики, а на одном из подоконников стояла одинокая зажженная свеча.
Дверь дома открылась и на порог вышла маленькая худая женщина в простом платье. Она оглядела прибывших, поправила платок на голове и поздоровалась с ними с какой-то тихой кротостью.
Макар подошел к гостю и хлопнул по плечу:
– Иди в дом, не робей.
Савелий послушался. Дом был скромным, но опрятным и убранным. Хозяйка вынимала из печи и ставила на стол целую горку золотистых блинов, блестящих от масла. Савелий ощутил, как в животе у него заурчало: последнюю краюху хлеба он доел сегодня утром. Женщина приветливо улыбнулась и показала на небольшой чан с водой, где можно было ополоснуть руки.
Игнат уже сидел за столом, принимаясь за блины, да нахваливая хозяйку:
– Ай, Настасья, сколько жил, а таких блинов нигде не пробовал!
Радушная обстановка в доме подкупала. Савелий с удовольствием вымыл руки и лицо, а затем выпил стопку крепкой настойки, поднесенную хозяйкой, вторую и третью, пока не осоловел. После долгой и тяжелой дороги, всех злоключений, выпавших на его долю, теперь казалось, что все пойдет по-другому.
К ним за стол подсел и Макар, завязался разговор. Вот уже гость пустился в горькие рассуждения о том, как спутался с лихими людьми, которые обманули его и сделали виноватым, отчего он и отправился коротать срок. А потом Савелий воспользовался возможностью бежать с подельником, который указал на тайный гостевой двор.
Судя по всему, двор этот становился убежищем для таких, как он. Здесь можно было переждать какое-то время, а потом идти дальше. Выяснилось, что Макар и Настасья – брат и сестра, которые живут тут давно и помогают тем, кто в этом нуждается.
У Савелия все более теплело на душе. Он еще никогда не встречал таких сердечных и отзывчивых людей, которые по доброте душевной заботились о невинно осужденных или тех, кто испытал на себе тяготы судьбы.
Мужчина плакал, крестился и клялся, что теперь не успокоится, пока не отдаст хозяевам дружеский долг, а Макар хмурил брови и повторял: «Полно тебе! Все под Богом ходим».
Казалось, что блины никогда не закончатся, как и другие блюда, что появлялись на столе. Крепкая настойка лилась рекой, заглушая все неприятные мысли. Мужики громко смеялись, ели и пили вдоволь, а потом Савелий почти ничего не помнил.
Наконец, проваливаясь в темноту, гость не без помощи хозяина, добрел в свою комнатку,