– Так он не весь день просидел взаперти? Ты убедил его подкрепиться?
– Нет, матушка.
Ты неуклюже поднялся и тайком вытер жирную руку о штаны.
– Выходит, ты не отлучался отсюда ни на минуту? Ты ведь его соратник? Прислушивается ли он к тебе, когда хандрит? Да и вообще, следует ли советам?
– Увы, нет.
Зизуми вздохнула, и ты поспешил добавить:
– Такого за ним отродясь не водилось. Час-другой, и хандра отступала.
– В самом деле? – искренне удивилась Зизуми. – Значит, тебе известен его нрав. Неужто не боишься попасть под горячую руку?
Настал твой черед дивиться:
– Нет, матушка.
Зизуми смерила тебя оценивающим взглядом:
– Ты очень привлекательный юноша, несмотря на крестьянский говор.
До тебя не сразу дошел потаенный смысл ее слов.
– Боюсь, в этом плане я совершенно не интересую господина Мавата.
Зизуми даже не пыталась скрыть разочарования:
– Проклятье! Я надеялась, хоть тебе удастся его угомонить. – У нее снова вырвался тяжелый вздох. – Ситуация не из приятных. Естественно, Мават зол, я предупреждала Глашатая, что это неизбежно. Такую пилюлю не подсластить. Хотя для Мавата ничего не изменилось, он по-прежнему наместник.
– Если только Глашатай не изберет на его место другого.
Мне показалось, ты на секунду замешкался, прежде чем произнести «Глашатай», словно сомневался, является ли Гибал таковым.
– Маловероятно, – отрезала Зизуми. – Где тебя поселил Мават?
– Покуда нигде.
– Само собой, – уже в который раз вздохнула Зизуми. – Но не спать же тебе у порога, как собаке. Ступай к Гизет и скажи: Зизуми велела устроить меня на ночлег – не в коридоре, разумеется, а где-нибудь поблизости, в самой крепости свободного угла не найти. У нее комнатка позади трактира. Не застанешь Гизет там, посмотри по кладовым. Заодно пускай снабдит тебя брелоками для кухни, по ним будешь получать завтрак и ужин.
– Хорошо, матушка Зизуми. Спасибо.
– Коли захочешь, возвращайся утром. В ближайшие дни Мават не появится и не откроет дверь, не удостоверившись, что в коридоре пусто. – Заметив твое недоумение, женщина нахмурилась. – Удивлен?
– Матушка Зизуми, на моем опыте он успокаивался через пару-тройку часов. А по тревоге и того быстрее. За это время хандру как рукой снимало. Ну, почти.
– По тревоге? – Зизуми не сразу сообразила, о чем речь. – А, ясно. Трудно защищать границу, сутками просиживая взаперти. Очевидно, он малость научился обуздывать свой нрав, что весьма отрадно. Но в этих стенах не зазвучит сигнал тревоги, да и слишком чудовищен был удар. Его отец… Немыслимо. Никогда бы не поверила, что Глашатай способен…
Женщина осеклась, не в силах докончить фразу. Она покачала головой:
– И