– На укрепления. Я должен сделать все возможное для раненых. О, это ужасная война! Как люди могут продолжать и повторять этот ужасный способ улаживания национальных разногласий? Как грохочут пушки! Многие души отправляются в вечность. Какой ужас! Как неподготовлены некоторые!
– Вы принимаете это более близко к сердцу, чем большинство вокруг вас. Но вы в опасности на фронте.
– Не беспокойтесь обо мне, думайте о себе и о бедных солдатах, я в безопасности, – и улыбнулся.
– Да, но вы будете на фронте. Пушки убивают и врачей, и бойцов. Это действительно ужасная машина войны – такая дальнобойная. Это гораздо хуже, чем рукопашная схватка во времена рыцарства. Каждый страдает. Только вчера я слышал, как снаряд разорвался в спальне школы, где спали девять маленьких мальчиков, и убил троих. Я только хотел бы уехать из города, потому что я не имею никакого отношения к этому конфликту.
– Возможно не имеете. Однако давайте поговорим об этом завтра. Аревуар!
Я пошел домой, в гостиницу, и, просыпаясь ночью, слыша далекий грохот пушек и видя вспышки сквозь оконное стекло, я раз или два вспоминал храброго, доброго Позелу и его миссию милосердия на укреплениях.
Глава III. Бегство
На следующее утро, сразу после позднего обеда (довольно небольшого и не роскошного, так как еда в Париже становилась ужасно дорогой, а лошадей начали обрекать на бойню), я направился в гостиную на улице Риволи, чтобы узнать новости, которых все ждали почти с таким же нетерпением, как и обеда, когда встретил моего необычного друга.
– Как вы провели вчерашний вечер? Не хотите ли зайти и немного подкрепиться?
– Я не могу ничего есть, но я хотел бы поговорить с вами.
Мы поднялись наверх, в мою комнату. Позела сел и пристально посмотрел на меня, что почему-то меня очень встревожило, потому что его взгляд был удивительно завораживающим. Я никогда не чувствовала ничьих глаз так, как его.
– Вы действительно очень хотите выбраться из этого ужасного места, вернуться домой в свою мирную страну, сбежав от этих ужасных сцен войны?
– Да, очень, я готов заплатить практически любую цену, лишь бы не совершать неправильных поступков, чтобы выбраться из этого места. Что мне до этого? Я не француз, это не моя страна. У меня нет никакого интереса в этом конфликте, а если бы и был, я все равно ненавижу войну, я всегда ее ненавидел, а сейчас больше, чем когда-либо. Она может развивать мужественные качества, но все же это зло.
– Вы действительно хотите уехать из Парижа? – спросил он.
– Зачем переспрашивать? Разве не ясно, что я просто должен хотеть вернуться домой? От этого может зависеть все мое будущее. Если я пропущу еще один семестр, мои шансы получить образование исчезнут. Ради Бога, скажите мне (я начинал волноваться), как я могу выбраться отсюда?
– Я не могу этого сказать, но я могу вытащить вас.
– Как?
– Я не должен говорить, как. Но к завтрашнему