Исидор. Да я вроде уже наказанный.
Поликсена. Мало, видать.
Исидор. Не дури, любушка. Руку на мужа поднять?
Поликсена. Лежи, лежи, не вскакивай.
Исидор. Моя Любушка. Теперь я тебя Любушкой звать буду. Поликсена кончилась, да и я больше не ИсидОр, а ИсИдор. Время пустое прошло.
– Входит послушник от отца Иосифа.
Послушник. Фекла, требуют тебя. Отец Иосиф.
Поликсена поднимается и, обращаясь к Исидору: Лежи дружочек, я скоро.
Накидывает платок и зипун, выходит вслед за послушником. Исидор встает и идет к окну.
Картина двенадцатая
Просторная изба. Вводят Поликсену.
о. Иосиф. Ну, посмотри, какая красавица! Да за такую красоту настоящий мужик полцарства отдаст и не крякнет. Ну, что ты прилепилась к этому, прости господи, недомерку. Да как же с ним жить можно. Ни Богу свечка, ни кобыле хвост. Его же хлебом не корми, дай только что-нибудь соврать. Как ты его слушаешь, и уши не вянут. Небось, про меня напридумывал, аж в глазах потемнело. Не нужен он тебе. Он жидкий, как вода, в какой кувшин нальешь, таким и будет. Согласна?
(Поликсена молчит) Оставайся с нами. Увидишь, что такое жизнь настоящая. Мужика себе найдешь, детей нарожаешь, как сыр в масле будешь кататься. Жизнь свою с Сидором и вспоминать не захочешь. Ну, ты же умная баба! Останешься?
Поликсена. Лестно, конечно, о себе такое слышать. Только жена я Сидору, и перед Богом за него отвечаю. Он может и говорит всегда из-за угла, придумывает часто, да выходит-то всё правда.
о. Иосиф. А… значит, порассказал тебе обо мне!
Поликсена. Избави Бог, о тебе ничего.
о. Иосиф. А что же о жизни здесь? Всё-таки погостил он у меня.
Поликсена. Отпусти меня с Богом. Клянусь, ничего не знаю ни про вас, ни про игумена.
о. Иосиф. А про жизнь мужа последнее время? Где был? Что делал?
Поликсена. Ну, про жизнь рассказывал. Про Любушку.
о. Иосиф. Что это?
Поликсена. Изменил он мне с хозяйкой в том селе, где жил. Любовница там у него, прямо святая.
о. Иосиф. А… Сука! Меня надуть хочешь? Не выйдет! Будешь у меня щи пустые хлебать, пока дурь эта из головы не выйдет. Ведьма!…Увести.
Картина тринадцатая
Прошел месяц. Площадь в монастыре. Под деревом стоит Исидор и молится на кресты Успенского.
Исидор. Пресвятая Богородица, помяни душу мою грешную, помяни всех моих и Исидора, Царствие ему Небесное, помяни. Поворачивается на кресты церкви Иоанна Крестителя: Да, моя хорошая, твой ИсидОр жив и даже возвысился. Он теперь концом света заведует. Не подумай плохого. Пока я запрещаю конец света, ИсИдор не посмеет. Я объявляю начало. Начало света. И свет этот на порядке держится.
Из Успенского выходит о. Амвросий, прислушивается к последним словам Исидора.
о. Амвросий. Порядок-то не твой, а Божий, а, как думаешь, добрый человек?
Исидор. Это не моё заведение. Я концом света, а не порядком заведую. А конец света – это его хвост.