Свою дудку показать.
И при виде этой дудки
Занялся у леди дух.
«Инструмент такой не шутка!
Этот парень стоит двух!»
Он, конечно, самый-самый,
Наш веселый музыкант,
И всю ночь готовы дамы
Восхвалять его талант.
На уроках у студента
Было много славных дел —
Музыкальным инструментом
Виртуозно он владел.
Не приучена лениться
Дудка славная его.
Показал он ученице,
Что такое мастерство!
Он и вправду самый-самый,
Наш веселый музыкант!
И всю ночь готовы дамы
Восхвалять его талант!
Как студента провожали,
Целый город горевал.
Дамы хором умоляли,
Чтоб он их не покидал.
«Леди, эдак не годится!
Жадность – это же грешно!
Ведь другие ученицы
Музыканта ждут давно».
Потому что самый-самый
Наш веселый музыкант!
И всю ночь готовы дамы
Восхвалять его талант!
Когда последние слова отзвучали и музыка стихла, публика взревела от восторга, раздался топот ног и оглушительные рукоплескания. Исполнитель раскланялся, приподнял шляпу и устремился со сцены, не обращая внимания на крики «бис!». Пробираясь к столу Дэвида, он благодушно улыбался и кивал знакомым.
Усевшись, а вернее, рухнув на стул, Дик вытянул ноги и начал обмахиваться шляпой.
– Ну, дружище Дэвид, как ты находишь мое последнее произведение?
– Как обычно, непревзойденным, – с добродушной иронией ответствовал тот. – Ты сказал, это новая?
– Ты же знаешь, я терпеть не могу исполнять свои песенки по второму разу! – Дик сделал элегантный жест рукой. – Да и зачем это? Они так и роятся у меня в голове, как пчелы по весне.
– Кого-кого, а тебя, дружище, не упрекнешь в ложной скромности, – со смехом заметил Дэвид.
– В первую очередь хвали себя сам, и тогда другие охотно последуют этому примеру. Скромность еще никому не снискала популярности.
– Ты не трубишь повсюду о своих подвигах в постели, однако девчонки Лондона только о них и говорят.
– Ну, это просто! Чем человек известнее, тем легче ему найти путь к сердцу женщины… и в ее постель. Можно сказать, слава сама расстилает перед ним ковер.
Дэвид расхохотался.
– Я уже не раз говорил, что ты легко разбогател бы на своих песенках, если бы только захотел.
– Что значит – разбогател бы? Друг Дэвид, я и без того богат, да и знаменит в придачу! Все богатство мира все равно не заграбастать в одни руки.
– Ты безнадежен, – вздохнул Дэвид. – Впрочем, ты нравишься мне таким, каков есть. Лучше тебя нет лекарства от сплина. Я чуть было не впал в уныние…
– Неудачный вечер?
– Еще какой! Один из тех вечеров, когда… ну, ты и сам знаешь. Ничего, мне уже лучше, и все благодаря тебе, приятель. Как насчет бренди?
– Боже мой, я уж думал, ты так никогда и не спросишь! Если бы ты хоть раз в жизни сочинил непристойную песенку, то знал бы, как после этого мучает жажда. И вожделение, –