Где-то в середине ноября Лариса пропустила два занятия – мы все были встревожены и бурно обсуждали ее отсутствие. На следующий семинар она приехала посвежевшая, загорелая, со слегка выгоревшими волосами. И робко, неуверенно оправдывалась, что муж срочно потребовал ее присутствия на высоком приеме. Инга полюбопытствовала, где сейчас такое жгучее солнце, которое оставило свой золотистый след на Ларисиных щеках. Лариса смутилась, ей явно было не по себе признаваться окружающим, что поездка в Монако, где у ее супруга собственный дом, связана с проведением его юбилея, куда были приглашены европейские друзья и коллеги. После этого Ларису зауважали еще больше. Не за дом в Монако, конечно, а за ее скромность, чуткость и понимание того, что демонстрировать свои материальные блага – это дурной тон.
Лариса всем нам привезла подарки. Поэтессе она протянула конвертик, в котором лежали три обычных серых булыжника – такие огораживают клумбочку на моей подмосковной даче. Лариса заторопилась:
– Нинель Тиграновна, это прямо из Грасса. Около крыльца виллы дорожка выложена этими камешками. Ее не меняли. Дом остался прежним, его не реставрировали. Хозяева нынешние эмигранты из русских, пытаются сделать из дома музей, но пока ничего не происходит. Он ходил по этим камушкам. И тростью их небрежно так подковыривал. Мне так казалось…
Лариса улыбнулась виновато, словно пытаясь скрыть такой прилив сентиментальности. Она не назвала имени того, о ком так трепетно и благоговейно говорила, но мы все, люди образованные, конечно, понимали, что речь идет о последнем пристанище Бунина после его отъезда из красной России, – вилле в средневековом Грассе, городе цветов и парфюмеров.
У Нинель в глазах блестели слезы. Она медленно взяла камни в руки, поднесла к губам. И тихо проговорила:
– Подковыривал тростью… Под руку с Галиной Кузнецовой… Дорогая, – она подняла глаза на Ларису, – ну скажите, откуда, откуда вы знаете, что Иван Алексеевич так много для меня значит? Я так его люблю и не побоюсь сказать, – она обвела взглядом полным горделивого превосходства всех нас, – что очень хорошо его знаю.
Довольная Лариса пожала плечами:
– Мне показалось, вам будет приятно.
Боже мой, думала я, какая тонкость. Невероятно, что она сохранила глубину, чуткость, живя в среде, такой чуждой ей по духу.
Импотенту она привезла галстук – на нем беспорядочно были разбросаны гитары разных видов: акустические, электро, классические, такой галстук – наглядное пособие для гитариста. И тут она попала в точку – оказывается, он заядлый музыкант-любитель и даже сам сочиняет песни. Он сиял! Сразу открылось, что вниманием он не избалован, а снобизм его напускной. Защитная реакция. Очевидно, он говорил о своем хобби во время