– Поиграешь, когда у тебя будет свой дом, – сказала ему метеонаблюдатель Венера. Я девушка незамужняя, могу послушать балалайку. В женихи ты не годишься, а какой из тебя музыкант, пока не знаю.
– Как это я не гожусь в женихи! – возмутился Сима.
– Ты жених у своей жены, а мы девушки строгие и чужих женихов отваживаем. Так и знай!
– Ну, ты наверно и вредная! – искренне сказал Сима, даже не попрощавшись.
Затем ушёл Иван. А Виктор Алексеевич долго разговаривал с Николаем, но вскоре и он пошёл обратно, дети потянулись за отцом, не решаясь оставаться среди незнакомых людей, хотя смотреть на белух оказалось очень увлекательным развлечением для их однообразной жизни.
Николай назначил на разделку животных опытных людей, не забыв выделить им время на сон и отдых, а все остальные после отдыха занялись опять строительством и хозяйственными делами.
У Симы изба росла не по дням, а по часам. Маленькая и компактная, она неуклонно стремилась к завершению. Сам он оказался неплохим плотником, виртуозно работал топором. Помогал ему товарищ, которого Сима любезно пригласил к себе жить, в своё временное жилище. Они устраивались на ночлег в своей избе, пока без крыши над головой, но на удобных нарах. Внутри раньше готовой избы появились нары, стол и лавки. О герметичности стен и прочих премудростях сильно никто не заботился. Изба могла быть даже фанерной, лишь бы не доставал ветер. Жилище, можно сказать, временное и сезонное. Рыбаки уедут, а все сооружения останутся стоять на мысе, продуваемом всеми ветрами, застывающем зимой, как огромная сосулька среди нагромождения торосов. Избы будут напоминать в этом пустынном зимой месте о стоянке человека, хотя зимой кроме работников метеостанции, никаких гостей не предвидится, разве что крайняя необходимость заставит какого-нибудь человека путешествовать «проездом» до жилого селения, оставаясь по пути на ночлег в жилых и нежилых избах.
Чайкин ещё в детстве по случайности стал инвалидом: приехала его мать из соседней деревни, а он, услышав эту радостную новость, побежал встречать её на крыльцо, но на крыльце он и споткнулся, полетев плашмя вниз. На его беду, перед лицом оказались кем-то оставленные вилы. На них он и упал, повредив зрительный нерв правого глаза. Глаз остался целым, а зрение в нём пропало навсегда. Когда парень вырос – как раз в это время всем раздавали повестки для убытия на войну – его прошли стороной, но от работы в тылу не освободили и стали перекидывать по метеостанциям, подобным нынешней, для обеспечения метеопрогнозами фронта, рыбаков, промысловиков и пограничников. Станции, как правило, находились в безлюдных или малолюдных местах, снабжались продовольствием, но ждать какую-либо помощь