Затем я услышал приглушённый крик. Женский крик. Кто-то просил о помощи… А потом просил остановиться. Голос звал какого-то господина и просил остановиться.
Изображение медленно поплыло вперёд, и я понял, что шар, который запечатлевал пространство вокруг, двигается в направлении этих криков.
Он миновал несколько массивных металлических дверей, пока не остановился у одной из них, где было открыто небольшое зарешеченное окошко. Мольбы доносились оттуда вместе с металлическим лязгом и сипением.
Шар проплыл между прутьев и оказался в небольшой камере.
Эльфин принялся заливаться краской, но взгляд не отвёл от происходящей на полотне картины.
В центре помещения на квадратном столе лежала голая эльфийка. Она была очень худая, а её тело покрывали синяки и ссадины от множественных побоев. Её руки и ноги были привязаны к столешнице, причём ноги были разведены в разные стороны. Она плакала и извивалась, в то время как два гоблина, насиловали её, при этом щипая, шлёпая, смеясь над её мольбами… Я хотел отвернуться, но не мог – шея была зафиксирована, а глаза почему-то так и не закрыл. Никогда я не любил издевательств над слабыми. Особенно над женщинами. А сексуальное насилие и вовсе не терплю.
Не знаю уж, зачем этот хрен показывает мне порнуху, но у нас с ним явно разные увлечения.
– Таких записей у меня накопилось уже несколько сотен, – уведомил он меня.
Вот уж не сомневаюсь. Я не оставлял попыток сопротивления, пытаясь отвернуться.
– Ах, ну да, – пробормотал эльф, – я ведь вас не представил. Знакомься, это Гаэлея, моя дочь и твоя мать.
Глава 2. Грязь
Сердце застучало в бешеном ритме. Мне не хотелось верить в слова старика, но я уже и сам понял. Я ведь видел её фотографию. Слой грязи, побои и сильная худоба сбивали с толку, но это была и правда она.
Видимо, это запись с тех времён, когда она была молодой и попала в плен гоблинам, хотя на видео она кажется гораздо старше, наверное, это из-за перенесённых ею страданий.
Скрепя сердце и выкрутив циничность на максимум, я ответил:
– Не думаю, что хотел бы обсуждать её личную жизнь. По крайней мере, о мёртвых плохо не говорят.
– Этой магограмме всего две недели, – флегматично произнёс эльф. – Она записана недавно. Боюсь, за две недели твоя мать не успела умереть.
Кровь застучала у меня в висках. Мысли принялись хаотично метаться по черепной коробке, пытаясь найти логику в его словах. Это ведь полнейшая чушь. И зачем ему нужно вводить Эльфина в заблуждение?..
– Что это за грязь? – наконец просипел я, совершенно не узнав голос Эльфина.
– Почему же грязь, это высокая магия. А если ты о происходящем на той магограмме, то это часть тех изощрённых уловок, о которых я упоминал ранее, – он кашлянул. – Как я уже говорил, мой враг необычайно коварен. И, как ты понимаешь, я не думаю, что это устроила