И вроде всё понятно, но, видимо, мне просто необходим отдых. Я уже, наверное, минуту сижу и пытаюсь понять, что он несёт. Какой сын? Какой дочери? Нет, в этом безусловно должен быть какой-то смысл, но мне просто лень напрягать мозг и разбираться в этой болливудской опере.
Правда, Эльфин внутри меня аж весь затрясся. Видимо, у него голова соображала чуть лучше. Парень явно перевозбудился, но его можно понять, правда, я так и не понял: рад он или в ужасе. Мне вот тоже сообразить бы, что делать. Если не считать родного дядюшку Эльфина, которого тот расстрелял, это мой первый нормальный опыт общения с эльфами. А с такими древними и подавно.
Я, конечно же, не отупел вконец, и до меня уже дошло, что этот сморщенный эльф – мой дед… Вернее, Эльфина. Но одного не пойму, зачем всё так усложнять высокопарными оборотами? Почему нельзя сказать просто: “Привет, я твой дед”. Ну сразу же всё понятно. Или это такая проверка на аристократа? Наверное, я должен ответить: “Здравствуй, отец эльфа, который убил мою мать, которой ты тоже отец, а ещё которая…” Ох, сам уже запутался, да и надоело.
– Приветствую, – ответил я сухо, потому как Эльфин вообще не спешил проявлять инициативу. Собственно, на этом и мой порыв иссяк.
Так мы и сидели, пялясь друг на друга.
Ситуация здесь непростая. Вот что мне ему сказать? Поделиться тем, что я убил его сына и внука? Или сказать, что он старый козёл, который даже не поинтересовался, как живёт его второй внук последнюю… Всю жизнь. И плевать на эти их расовые и классовые расслоения. В общем, нечего мне ему сказать. Даже от имени Эльфина.
Я почти физически ощутил, как силится Эльфин подобрать слова, терпя фиаско раз за разом. Он бы и рад со мной посоветоваться, да только не может найти слов даже для того, чтобы обратиться ко мне.
Видимо, старик это тоже почувствовал, потому что, позволив себе лёгкую усмешку, заговорил неожиданно мелодичным голосом:
– Наверно, пытаешься понять, почему оказался здесь? – спросил он. Раньше мне его голос казался хриплым.
– Думаю, если вы объясните, то избавите меня от необходимости ломать попусту голову, – ответил я, вызвав повторную усмешку на лице эльфа. Брезгливая гримаса, которой он меня встретил, начала понемногу пропадать.
– Вот и я устал ломать голову, – произнёс он. – Терпеть не могу загадки. Да и тот, кто их задаёт, видимо, давно устал ждать, когда я разгадаю его коварные ребусы. Вот и отдал мне тебя как подсказку.
– Вы знаете, объяснение предполагает, что ситуация должна проясниться, а я, похоже, запутался ещё больше, – произнёс я.
Эльф смерил меня очередным долгим взглядом, который как бы говорил: ”Чего ещё стоило ожидать от полуэльфа?” Кстати, надо бы спросить, как его зовут. А то, насколько я понял, даже сам Эльфин этого не знает.
Качнув головой, эльф повёл рукой. Несмотря на внешний вид кисти, этот жест был лёгким и завораживал изяществом. Видимо, какая-то эльфийская магия для выпендрёжа. Я не много общался с этим народом, но даже Эльфин считает, что у них всё построено на одном только пафосе и показухе.
В пяти метрах от меня и старика прямо из воздуха с лёгким шелестом стало появляться белоснежное полотно. На вид оно было шёлковым или из полупрозрачной газовой ткани, кажется, есть такая ткань…
Спустя пару секунд в воздухе висела большая белоснежная простыня около четырёх метров шириной и метра три высотой.
Сначала ничего не происходило, и я даже перевёл недоумевающий взгляд на старика, но в этот момент полотно внезапно стало чёрным. Будто кусок пространства вырезали, оставив квадратную дыру.
Я вдруг заметил, что чернота неоднородная, она будто бурлила и колыхалась. Следом в черноте стало что-то проявляться, и я вдруг разглядел какую-то другую комнату. Подробности были плохо видны, изображение будто было подёрнуто туманом, однако он быстро рассеивался, а комната становилась всё более чёткой и на удивление знакомой. Вот только где?..
Я вдруг увидел Освальда Гринланда, сидящего в кожаном кресле посреди своего кабинета. Того самого… Вот за его креслом образовалось тёмное облако, а следом и Эльфин. Я вполне отчётливо слышал голос Гринланда и Эльфина, видел, как полуэльф тискает что-то под полой пиджака. После короткого диалога Гринланд принялся запугивать Эльфина, предлагая произнести последние слова перед смертью, после чего его отрубленные руки оказались на полу.
То кресло, в котором появилась Ванесса Вацлавна, было в кадре, однако сама вампирша выглядела, как чёрное пятно. Даже голоса её не было слышно.
– Кто это? – спросил эльф мелодичным голосом, в котором прослеживалась усталость. Он указывал на чёрное пятно. – Ты знаешь, кто был в том кресле? Освальд, видимо, знал. А ты?
Я завороженно следил за продолжением жуткой картины. Почему-то со стороны да ещё и в присутствии отца Гринланда-старшего происходящее на полотне воспринималось особенно жутко. Даже хуже, чем тогда, когда я сам при этом присутствовал.