Странности замечать охотники вблизи озера ночевавшие стали. То всплески, какие кажутся, но будто плачет кто-то тихонечко, а то и девицу видали. Прозрачную, зеленоватую. Будто звала она их, руки длинные к ним тянула. И таяла, словно дымка над водой.
И еще чудеса какие-то всё мерещатся. Будто небо отражающееся в озере и не небо вовсе, а нечто страшное, непонятное, недоброе.
Пошла слава у озера дурная, никто к русалочьей обители подойти не решался. Мало ли…
Вот, что рассказывают про это озеро.
Замолчала сказительница-странница. Вздрогнул Ром от тишины внезапно навалившейся.
Поднялась странница, поклонилась Рому, да скрылась за деревьями.
Крепко Ром тогда задумался.
Дождался ночи, да к озеру лесному направился. Долго ждал русалку-утопленницу, да так и не дождался.
И на следующую ночь тоже.
Заподозрила Ксана, невеста Рома, неладное. Ночью пробралась за женихом украдкой, да увидела, как он смотрит на воду с ожиданием.
На следующую ночь усыпила его сонными травами в ужин подброшенными, да направилась к озеру.
Слабо мерцала вода, полная луна над водой роняла искорки, осыпались те на кусты колючие, будто поредевшие, путь девушке дающие.
Ступила Ксана на воду, внезапно замерзшую посреди лета, словно манило что-то туда девушку.
– Уходи, – глухой голос раздался из-подо льда.
Наклонилась Ксана, на колени встала, близко-близко наклонилась ко льду магическому.
– Уходи, подруженька, – умолял голос девичий. – Уходи иначе худо будет.
Отшатнулось Ксана от глаз горящих из-под воды не неё смотрящих. Зажала рот рукой, дабы не закричать.
Вмиг легенду бабушкину вспомнила, что рассказывала та ей ребёнку на ночь. Про подруженьку её горемычную, про русалку в озере водящуюся. Вспомнила про сплетни соседские, что ходили за спиной её бабушки. Будто виновна та в смерти Вилениной.
– Уходи иначе не сдержу я воды памяти, грех на тебе несмываемый, через поколения силы не теряющий.
Не двинулась с места Ксана, заворожено смотрела в глаза русалочьи. Тлели в которых кроваво-красные искорки.
И увидела она свою бабушку, еще молодушкой, что подкралась сзади незаметно, размахнувшись, камнем по голове ударила. Холод тело Ксанино обнял, проник под кожу ледяными иглами, ни вдохнуть, не выдохнуть.
Очнулась Ксана от наваждения. А над ней русалка склонилась. Говорит что-то, губы шевелятся. Только не слышит Ксана, окруженная тёмными водами, лёд предательства между ними прочный. Дернулась девушка – не выбраться. Гирей тянет ко дну грех бабушкин.
– А дальше, дедушка?
– А дальше, детоньки, вот что было. Искали везде Ксану-красавицу, до озера добрались, а на опушке девица светловолосая, исцарапанная да замёрзшая, без сознания лежит. Ром первым около неё оказался