Эйвели. Часть первая. K. Хеллен

о судьбе Итрана, наречённого Дунльёильле. И Финиар сказал так: – Давно не видел я столь отчаянного, отважного и доброго сердца. Нет передо мной и родом моим твоей вины более. И если пожелаешь, то можешь уйти, а если пожелаешь, то можешь остаться. Никто в Светлом Доме не обидит тебя и не отвергнет. Пусть будет по воле твоей, ты сам вправе выбирать свою судьбу. Тогда Дунльёильле умолял Финиара позволить ему остаться, ибо без Виах не мыслил ни одного удара сердца своего. И Финиар согласился и разрешил арели: – По воле твоей, оставайся рядом с Виах, будь ей наставником и другом. Научи её всему, что знаешь, и сердца своего заботу ей предложи. Но не смей говорить ей о том, что привело тебя сюда, до исполнения срока её. До того же дня – не говори ей и не прикасайся к ней. Знаю, трудно будет тебе, ибо служение, что выбрал ты – труднее для тела твоего и духа, чем смерть и клятва. Но верю я, по силе Любви твоей – ты справишься. В тот же день, как исполнится ей семнадцать – расскажи ей правду. И пусть Виах решит, как пожелает. Тогда же и ты сможешь уйти, если захочешь, или остаться.

      И с того дня был Дунльёильле с Виах неотступно, смиренным во взглядах, учтивым в беседах и скорым в помощи, крепким в наставничестве и терпеливым в дружбе и вместе с эулиен рода её учил её и заботился о ней, не открывая правды своей и жара сердца своего, держащего его подле Виах. Сама же Виах крепла в помощи смертным, и многие молитвами её и соследованием спасены были. Не знало всемилостивое сердце эу робости перед тенью и страха перед её властью. В ночной и сумеречный час была Виах всечасно щедросиятельным Светом во всяком обстоянии душ смертных, наставники же её дивились, ибо не называла эу им вернейшего источника силы своей. И восторгом и трепетом был исполнен рядом с ней многосмиренный друг её – Дунльёильле, видя возрастающий и крепнущий Свет юной эу.

      В ночь же накануне исполнения дня рождения Виах, когда должен был ей настать семнадцатый год её, пришёл Дунльёильле к Финиару и просил дать ему разрешение уйти, потому что не мог и помыслить о том, как скажет Виах правду свою и тем самым огорчит её и ранит. И просил Дунльёильле Финиара исполнить кару его и забрать жизнь его, потому что одна мысль о том, что по его вине улыбка покинет лицо Виах, была ему нестерпима, и смерть, хоть и последняя, не пугала арели. Выслушав же его, Финиар отпустил арели с миром, освободив от служения Виах. И бросился Дунльёильле прочь, но на лестнице был пойман скорой и крепкой рукой и остановлен Фиэльли.

      – Опять торопишься до рассветного часа? (4) Или не ты Дунльёильле и не веришь Любви своей? – И снова, поражённый мирным Светом глаз Фиэльли, остановился арели. – Ты, не побоявшийся переступить порог Светлого Дома и вошедший в него, чего же так боишься ты, что оставляешь нас?

      – Не могу я обидеть Виах дважды. Ни смерть, ни признание не искупят тяжести моей вины перед ней. Как в глаза ей смотреть посмею?! Как признаюсь ей?!

      – Смерть отказала тебе по Любви твоей. Верь ей, верь