(5) яд, добываемый из эоха, его внутренний сок. Называют его также эулиенским ядом, оттого что лучше прочих известна этому народу его сила и смерть от него. Она же, в свою очередь, медлительна и страшна. Сначала всякая плоть под действием эохтина размягчается и начинает разъединяться, тогда же испытывает несчастный дикий жар и огненную муку, поскольку разъедает эохтин всякую плоть – медленно, но верно. Затем разъедает кость, затем землю, куда падает. И ни водой, ни лекарством – не смыть эохтина, ибо проникает внутрь он тут же и растекается вместе с кровью, пока не разъест вены, в которых течёт. Много часов нужно эохтину, чтобы разъесть плоть и кость, но все эти часы жертва яда будет в огненной агонии от боли, пожирающей её. Так всё разъедает эохтин. И железо, и камень. Потому хранят тот яд в сосудах из скорлупы эоха, и всё, что соприкасается с ним – должно быть из коры эоха, иначе будет разъедено и сгниёт в его жаре. Сам же эохтин бесцветен и безвкусен и запаха не имеет, но мало кто прибегает к нему из-за страха перед ним.
В те же времена, когда пришли эулиен, жили по всей земле люди, и много было зла среди них. Тогда в Альбионе в одном из горных замков жила супружеская пара И́дзиар [Ídziar] и Бо́хьен [Bо́hyen], были они из людей, пиктского племени. Прежде замок был брата отца Идзиара, но умер он странно, и все шептались. Завещал он свой замок Идзиару, и прибыл он с севера с женой, чтобы жить там. Говорят, что накануне смерти прежний хозяин видел дурной сон, где замок его облёкся тьмой, и сердце её забилось в нём. Оттого он и умер вскорости. Ему же предрекали, что он умрёт прежде власти тьмы, и он умер. И в груди его нашли нож. Héltaen erókren íyenen, níe foht ávred anslúahe im níe íl1roril`e im írre úrarori gun, kél`e gun ev el`ána olíl`le15.
Прибывших полюбили и приняли с заботой и попечением. И был Идзиар рачителен, а Бохьен рассудительна и мила. И не было в их семье горя и печали. Но вот была ночь, и сам собою застонал портрет прежнего хозяина, а когда пришли снять его со стены – разбился вдребезги. Тогда же подарил Идзиар жене своей ребёнка. И с того дня не стало покоя в стенах их замка. Лопались хрустальные кубки, стоило Бохьен прикоснуться к ним, ломались стулья, один за другим умирали сородичи. Бард, служивший при Идзиаре за ужином, взглянув на жену его, перерезал себе горло. И тяжко было бремя Бохьен, и была она бледна и постоянно недужна. И никто из врачевателей и знахарей не мог помочь ей. Несколько раз ребёнок хотел выйти из неё прежде срока, несколько раз жаловалась она на холод внутри, несколько раз погибала от бреда и жара, что сменялись жаждой и слабостью. Так изводило её дитя во чреве её. И вот в положенный срок, в начале летней смерти (6), шестого дня в утро – началась гроза над Светлым Домом. Молнией сожгло несколько деревьев в саду, и несколько из эулиен пострадали. Такой силы была гроза, что опасались, устоит ли твердыня эулиен, но устояла. Тогда и появился на свет первый ребёнок Идзиара и Бохьен, и только вышел он – гроза утихла, но не было от того никому радости, ни