Цветок Фантоса. Романс для княгини. Наталия Фейгина

неприятнейший разговор, Павел Алексеевич не преминул бы им воспользоваться, но ситуация была такова, что дальнейшее промедление было чревато возобновлением знакомства с огненным кнутом. А посему Павел Алексеевич решительно потянул вверх широкий рукав халата. Засучив рукав белоснежной батистовой рубашки и мельком взглянув на тянущиеся от локтя к запястью едва зажившие следы предыдущих контактов, он надел перстень на палец и провёл печаткой по обнажённой руке. Не глядя на начавшую набухать кровью царапину и не обращая внимания на боль, Павел Алексеевич поднёс окровавленную печатку к свече и закрыл глаза, чтобы не видеть ослепительной вспышки, которая должна была последовать.

      Открыл он глаза, услышав томный, чуть хрипловатый женский голос:

      – Ну-с, любезнейший, чем вы меня порадуете? Мальчишка на месте? Из зеркала на Павла Алексеевича смотрела женщина в маске из чёрных перьев. Маска полностью закрывала лицо, оставляя открытыми пронзительные чёрные глаза и широкий тонкогубый рот.

      – Нет, – с трудом выдавил из себя Павел Алексеевич.

      – Вот как? – Делано удивилась его собеседница, поигрывая коротким костяным жезлом, увенчанным ярко раскрашенным птичьим черепом, в котором Павел Алексеевич со страхом узнал рукоять огненного кнута.

      – Я должен был забрать его сегодня утром, – поспешил оправдаться он. – Но когда я приехал в усадьбу, то обнаружил там только насмерть перепуганных слуг и поседевшего гувернёра, заявивших, что Арсения похитил Дикий Охотник.

      – Вот как? – задумчиво повторила Мадам.

      – Я взял собак и попытался пойти по следу мальчика. Псы поджимали хвост, жалобно скулили, но след не брали.

      – Очень любопытно, – произнесла Мадам. – А приезжий мальчика видел?

      – Да, вчера, мельком, – поспешно ответил Павел Алексеевич. – Я не мог отказать представителю покупателя в просьбе осмотреть усадьбу.

      – Я должна была предвидеть, – пробормотала Мадам, обращаясь скорее к себе, чем к собеседнику, – что этот змей вас переиграет.

      На мгновение она прикрыла глаза, размышляя, а потом, словно приняв решение, снова открыла. Павел Алексеевич съёжился под её взглядом.

      – Вот что, любезнейший, – сказала Мадам, – я разочарована. Вы не смогли справиться с простейшим поручением.

      – Простите, Мадам. – Прошептал побелевший от ужаса Павел Алексеевич, не отрывая глаз от рукояти кнута.

      – И это не первый раз, когда вы подвели меня, – продолжала Мадам. – Но, надеюсь, последний.

      – Да, да, последний, – подтвердил дрожащий Павел Алексеевич.

      – Да, последний, – кивнула головой Мадам, – потому что если вы разочаруете меня снова…

      Продолжать она не стала, но пауза была столь многозначительной, что Павел Алексеевич понял: в следующий раз его ждёт смерть, причём, весьма и весьма мучительная.

      – Приказывайте, Мадам, – с трудом повинующимися губами прошептал он.

      Лепесток 11

      Большая зала дома барона Горде, как