– Очухаюсь маленько и расскажу. Здорово, дед.
– Здорово, Пашка, коль не шутишь. Заматерел, вижу. Настоящий мужик. Кхе-кхе. Уважаю.
– А, где ребятишки?
– Так вот же они, – дед чуток повернулся, и из-за него выглянули две любопытные мордашки.
– Вот где вы прячетесь, вижу, вижу. Идите ко мне, мои хорошие. А я вам подарки привёз.
– Подалки? Де подалки? – проворковала Танюшка, подошла и прижалась к моей ноге. Я погладил её по светлой головке, и тёплая волна нежности разлилась по груди.
– Всем, всем будут подарки. Сашок, иди ко мне.
Малыш подошёл и осторожно взял за руку. Вот теперь полный порядок. Я дома.
В гостиной я небрежно распахнул потёртую сумку.
– Маманя, это тебе, – на стол легла византийская икона 6 века, завёрнутая в антский вышитый родовым узорочьем плат, – это самая древняя сохранившаяся в нашем времени икона. Владей.
– Лара, душа моя, – я протянул жене золотое ожерелье из ярко-синих сапфиров, – это колье украшало шею византийской принцессы.
– Батя, держи подарок, – я передал отцу шикарный харалужный кинжал в серебряных ножнах, – его антские мастера сработали в 6 веке.
– Братишка, это тебе, – в руки Олега легла толстая пергаментная книга в дощатом, крытом кожей переплёте, – это подлинные хроники времён императора Юстиниана.
– Дед, а тебе по праву старшинства, знак вожа, – я протянул ему посох из кипариса с отделкой костью, серебром и речным перламутром, – такие посохи, правда, попроще, имеют все старейшины антских градов и весей.
– Ребятки, а вам игрушки, – я протянул им две бронзовые фигурки лошади и орла, изготовленные в Херсонесе Таврическом.
– А, это всем на память монеты Антании 557 года чеканки, я высыпал на стол пригоршню золотых антиков и серебряных щеляг, – вот теперь всё.
– Всё-таки ты был там, – задумчиво проговорила Лара и внимательно вгляделась мне в глаза. Я прижал жену к груди, почувствовав, как чуть заметно вздрагивают её плечи.
– Был, да, сплыл. Рождённый ползать, всегда уползёт и пролезет. И вот я снова здесь гордый, сильный и страшно голодный. А посему стесняюсь спросить, кормить сегодня будут?
Как выяснилось, кормить будут, причём от пуза. Маманя иначе не может. И, пока я поглощал местные деликатесы, меня понемногу раскрутили на рассказ о наших похождениях в Антании. Пришлось честно врать под несколько чашек крепкого чая, и пару часов говорить о событиях 14-вековой давности, естественно опуская кровавые подробности, но, начиная рассказ, я строго предупредил всех, чтобы лишнего не болтали.
Вечером после бани и чая я клятвенно обещал Ларе выложить все подробности наших приключений под диктофонную запись. Обещал, а что мне оставалось. По моему требованию мы залегли спать пораньше, и всё бы ничего, но почему-то всю ночь моё так и не заснувшее подсознание царапало необъяснимое чувство тревоги.
Утро наступило в полдень. Весь день я провёл с близкими, а под вечер раздался вызов