В то незабываемое лето 1989 Семеныч пропустил меня через ряд событий, которые каждое само по себе могли стать великолепным приключением и запомниться на всю оставшуюся жизнь.
Буквально на следующий день меня, в числе других участников, с взлетной полосы полевого заброшенного аэродрома забралневозможно тряский Ан-2. Через неделю с рейдовой группой под руководством «Зули» (Зульфии) отправился непосредственно на территорию Бадхыза, знакомиться с землей, в последующие годы вошедшей мне в кровь и сердце, сорри за высокий стиль, уже в наземном порядке.
Через день после прибытия на кордон Кепели меня забросили на крайнюю опушку Пуль-и-хатумской фисташковой рощи со стороны кордона Кызылджар (крайняя восточная точка заповедника). Оттуда мне надо было пройти почти два десятка километров по кромке фисташников и степи в разгар июльского дня, ведя пеший учет джейранов. Как Шаповалов сказал еще в Моргуновке в ходе предварительного инструктажа, нужно было подтвердить или опровергнуть интересный феномен – джейраны почему-то уходили из-под тени деревьев на дневку в открытой степи под самый солнцепек. Заодно «отсечь» точное время дня, когда они направлялись в степь и когда возвращались обратно…
Кто-то может теперь подумать: «подумаешь, прогулялся слегка, что тут особенного?».
Да ничего, если кто-то из будущих читателей не осведомлен, какие зной и сушь стоят в Туркменистане именно в июле. И что нужно было еще суметь умудриться всматриваться в марево, где тени движущихся абсолютно беззвучно животных сливаются с окружающим фоном, временами смаргивая затекающий в глаза едкий пот. Кроме того, по незнакомой местности шел-то «зеленый» студентик, который до того дня ни разу не оказывался на дикой природе в одиночку. Он ведь просто свалиться где-нибудь на учетном маршруте, получив солнечный удар.
Нашли бы, конечно, случись что, но сколько времени могло понадобиться? Нагоняю мрачные краски? Если бы…
Напоминанием о том, каковы могут быть последствия неопытности поведения в аридной зоне и беспечности при полевых выходах в зной, стоит импровизированный памятник, к северу от кордона Кызылджар, на гребне хребта Эллибиль (иногда пишется как «Эгрибиль»). Буквально в нескольких километрах от него, на месте гибели приехавшей на практику студентки из какого-то российского вуза. Ей не хватило каких-то десяти-двадцати минут дойти до спасения, которых было бы достаточно, если бы девушка не заблудилась и знала направление, и элементарно умела экономить воду…
Случилось это печальное событие много лет назад до дня моей собственной практики. В будущем, спустя десяток лет, уже став опытным «полевиком» и лидером общественной инспекции по борьбе с браконьерством (проект WWF и Мюнхенского зоологического общества), заехал в тот район и постоял