С легким недовольством Хульда тряхнула головой, стараясь прогнать призрачное видение. Отчего она стояла тут в задумчивости, словно увязнув в сточных водах, омывающих ее ноги, в то время как ее ожидали? Хульда ценила пунктуальность. Надежность в мелочах давала будущим матерям ощущение заботы и защищенности. Таким образом они могли расслабиться, в мрачные болезненные часы родов вверить свою жизнь и жизнь ребенка рукам практически незнакомой женщины.
Поэтому Хульда стукнула сапогами друг о дружку, стараясь сбить жидкую грязь, пересекла площадь, со своей тяжелой сумкой пробираясь через толпу, и оказалась в переулке, не имевшем даже указателя с названием. Пройдя по нему, она увидела дома следующей, более широкой улицы, которая шла перпендикулярно этому переулку. Взглянув на указатель с названием, Хульда облегченно вздохнула: это была улица Гренадеров. Теперь оставалось только разыскать номер дома.
Это было нелегко. Люди толкались на оживленной улице, заставленной деревянными повозками, за которыми продавали хлеб, цукаты или ткани. Не все двери были пронумерованы, многие подворотни были тоже без номеров. У Хульды зарябило в глазах при виде многочисленных вывесок и плакатов на идише. И это Берлин? Ее родина, город детства? Здесь она почувствовала себя иностранкой, хотя и носила еврейскую фамилию.
«Ну и ладно», – подумала Хульда. Своему еврейскому происхождению она не придавала большого значения.
А сейчас еврейская жизнь Берлина ее заворожила, но в то же время показалась ей странной и чужой.
Здесь, в квартале Шойненфиртель, можно было наблюдать эту жизнь во всех необычных проявлениях. Многие мужчины носили длинные сюртуки и шляпы. Бороды свисали до животов. Пожилой мужчина в черном двигался прямо на Хульду – на нем была широкополая шляпа, низко надвинутая на лоб, а когда же Хульда с испугу чуть не шарахнулась от него, он поднял глаза и приветливо улыбнулся ей из-под полей. Хульда ответила кивком, злясь на себя за дурацкую пугливость.
Она огляделась по сторонам. Мальчики-евреи носили кипу[9] на затылке и отпускали волосы на висках, девочки ходили в длинных юбках, многие из них покрывали голову платком. Но среди еврейских жителей квартала попадались и не евреи: женщины с колясками, купцы, спешащие по делам к Розентальским воротам, дети со школьными ранцами за плечами и недовольные домохозяйки, тащившее свои деньги в чемоданах и тележках, чтобы отхватить в переполненных лавках необходимые продукты.
На фоне царящей суматохи Хульда не выделялась. Непринужденное слияние различных жизненных укладов произвело на нее неизгладимое впечатление.
Она